Я закрыл дневник, лишь Эдви взглянул внутрь него, убеждаясь, что это действительно было написано, что так всё и осталось там, как я это зачитал. Прислонившись к моему плечу, он ещё немного пронаблюдал, как я тянусь в сторону, убирая блокнот на тумбочку рядом, да начал размышлять, взяв мои пальцы в свои ладошки – он так себя успокаивал, каждый щупал и тянул, пока я лежал и дальше с ним в приобнимку:
– Нас хотела убить сама королева. О каком замке может быть речь, если нашу семью сничтожить решилась сама Роксония?
– Страшная правда не так страшна, когда уже знаешь всех в лицо. Я оказался на верной волне рассуждений, утверждая, что Омине в этом деле может продвинуться вместо нашего отца. Если, конечно, его не убьёт собственный брат.
– Я бы так ни за что не поступил… Как вообще можно поднять руку на родного человека?
– На помешавшегося морального урода я бы поднял руку. Ты ведь понимаешь, что старший сын и их мама совсем поехали на почве власти?
– Не могу теперь не согласиться… Ситуация больно уж изменила мои привычные представления.
– Что ж, тогда завтра нам стоит отыскать Омине, поговорить с ним на этот счёт. Повезло же нам, что мы в столице сейчас, так долго идти не придётся.
– Сами пойдём?
– Нас одних тётушка точно не отпустит. Возьмём с собой Эбби.
– А ты не думаешь, что нам запретят идти вместе? Вроде того, что… Вроде мы заметные очень, как бы не прятали нас. Двойняшки всё-таки.
– Утро вечера мудренее. А теперь просто закрой глаза… – Он их прикрывает, но всё ещё продолжает играться с моей рукой, совсем немного при том улыбаясь. – Закрой глаза, я сказал. И засыпай, ладно? Я посторожу тебя, пока точно не уснёшь. Я обещал.
– Ну что ж, хорошо. Спасибо тебе, Ботта.
– Ничего я не сделал, Эдвине.
– Нет, не правда! Я внезапно понял, что перестал думать обо всём, кроме тебя. У тебя вышло! Ты показал мне хороший пример. Боль почти утихла…
– Слава Боги… Нет. Вряд ли она тут причём. Благодарю тебя, что вслушался в мои просьбы. Спи спокойно, братик.
– Ботта… – Я опускаюсь и целую его на ночь, нарочно срывая фразу. Сделано это не с тем же побуждением, что было у нашей мамы, укладывавшей нас в кровать для сна, пожалуй, у меня получилось это уже со своей манерой. Лишь одна ясная мысль успокоить