– А что в этом странного?
Эдви наконец-то раскрепощается в разговоре и прекращает накручивать на себя пелену горького сожаления. Его волосы потухли за этот короткий вечер. Они порыжели, слегка, но оттенок был заметен. Конечно, то только моя буйная фантазия, но гентийские черты все разом испарились из моего брата, как неприятие тех, кто убил наших маму и папу.
– Нет, просто мне и самому плохо. Как я могу помочь тебе, когда я и сам… в отчаянии?
– А как ты можешь помочь себе, если не сможешь помочь мне?
– А-ах… Я так запутался только что! Наверное, ты прав… И как же я?..
– Всё очень просто! – для задора решаю его завитки слегка распушить одной рукой, но Эдвине не становится веселее. Моё сердце молчит, лишь слегка покалывая от нервов, от которых самому кричать хотелось, рвать и метать. Но не сейчас.
– Ботта, ты вот клонишь к чему-то, а я всё равно не догоняю твоей мысли. С головой просто погружен в свои проблемы, что не могу думать о чём-то постороннем.
– Я как раз по этой причине и подошёл к тебе с такими намёками. Просто, если ты начнёшь думать обо мне – ты перестанешь думать о своих проблемах.
– То есть, мне нужно думать о ком-то другом? Не о родителях?
– Да, а что иначе? Как иначе-то? Если ты станешь думать лишь о родителях – это их не вернёт. А тебя загубит печаль.
– Ты сейчас говоришь со мной или с собой? Ты ведь наверняка тоже о них думаешь.
– Теперь… нет. Можно опять прилечь? Я совсем без сил.
– Да, конечно.
И он сам расправляет одеяло, ждёт, пока я лягу на свою сторону, и с интересом забирается рядом, схватывая в руки дневник.
Успевшее похолодеть одеяло дарит мне мирное расслабление. Не хочется засыпать, потому что я знал, что мы проснёмся другими. Станем другими, но это уже ничего не изменит.
– Давай я почитаю тебе папины последние записи?
– А почему не все?
– Ну, Эдвине, сам понимаешь, спать нужно. Сил набираться. Самое важное узнаем и сразу баиньки. Или тебе может ещё колыбельную спеть, этакий ты малыш?
– Не смешно! – Эдви прям с треском опускает на меня записную книжку, плотно вжимая после того в свои надутые губы край одеяла. Ему не понравилась моя шутка… Ух, ну хоть это не изменилось!
– Так, я начинаю читать… Запись от вчерашнего вечера:
“Сегодня на церемонии во дворце по поводу торжественной передачи принцу гентийскому новой должности было обсуждено текущее положение дел. Наша кампания королевой не поощряется, Роксония не видит пользы от связывания экономически мирных дел с готтоским народом, а королева Адегит терпит недоверие народа из-за признания равных прав между людьми и расами нашего острова. Всё препятствует нашей задумке, нашим начинаниям, Адегит заботится только о ситуации внутри королевства, не призывая наш народ выступать за свободу воли и суверенность территорий. Единственным из всей этой истории, кто намеренно помогает мне с продвижением своей идеи, до сих пор является тот самый принц – старший сын Роксонии – господин