– Свет мой, ты в порядке? Тебе лучше? Встать сможешь?
– Не волнуйся так за меня. – Он опускает руки мне на колени, чтобы немного похлопать меня за все старания его успокоить, и самостоятельно встаёт, тоже помогая затем подняться. – Я не собираюсь лежать и ничего не делать, сгорая от уныния. Это не то, чему учил нас отец.
– Отец знал, чему учить, верно говоришь. И он очень гордится нами. Эдвине, ты уж прости, что я с тобой так мягко, совсем, как с маленьким, но я не могу иначе, мне очень жаль тебя…
– Это можно понять, я чувствую и жалость, и вину. Мне уже нет дела до твоего ко мне обращения. Как хочешь поступай, просто знай: я верю тебе. И я доверюсь тебе, так что, скажи, что там задумала твоя умная голова, и я сделаю всё, как ты посоветуешь.
– Ну, во-первых, иди прихвати дневник, во-вторых, эти негодяи должны были оставить подпись под картиной убийства – нужно доказательство их причастности. А в-третьих, я соберу нам оружие со стены, здесь много чем поживиться можно, папа не успел себя должным образом защитить, но все кинжалы и пистолеты бесследно пропали.
– Я возьму дневник и поищу доказательство, хорошо, брат. – Эдви соскакивает с места, с какой-то призрачной быстротой и лёгкостью он переменился при этом, ловко находя на столе коричневый и плотно запечатанный когда-то блокнот. Отец никогда не разрешал нам его читать, не показывал, прятал. И вдруг вещица эта спокойно лежит на столе, открытая. Что это – его последние слова нам, его обращение или же тайна, что поможет во всём разобраться? – Тут нет его последних слов. Они не знали, что может случиться… такое. – Вдруг замечает Эдвине и убирает дневник к себе в перекидную сумку, плотно перед тем его закрыв.
Пока брат осматривает комнату на поиск полезных улик, я снимаю со стены катану, да закидываю за спину с помощью чёрной резинки – так можно будет хоть какое-то время не тревожиться. Ножи, что я доставал лежат в карманах брюк, не очень безопасно, но и вокруг ситуация не отличалась прежним, свойственным нашему дому уютом. Нахожу арбалет – тяжеловат, но он небольшой, самое то для Эдвине. Будет проблема, я передам ему своё холодное оружие. Сомневаюсь, что папина кампания закроется без его надзора, ведь тот человек… Омине, он сможет ведь взять на себя это? Потянет ли он революцию или же решит бросить всё на плечи других? Знать бы мне сейчас хоть это.
К тому времени, как Эдвине подходит ко мне с каким-то крошечным предметом в руках, в комнату заходит Эбби. Я не сразу узнал её в розовой кофте и серых, почти бесформенных штанах, напоминавших юбку, но это была та же Эбби. Она завязала волосы