Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ. Анна Евгеньевна Кремпа

кто подарил нам жизнь. Я начинал паниковать, не знал, что мог сделать с этим. Не знал, к кому мог обратиться, потому просто сдержанно плакал, поднимаясь прочь от этой кровавой картины. Я не мог позволить рукам прикасаться к ней. Я подвёл её. Ох, как я сожалею, как мне жаль брата, его мне следует оттащить как можно скорее. Пока дух погибели не добрался и внутрь его тела, ведь это такой жадный зверь – смерть. Она забирает с собой всё и всех, ей абсолютно плевать на чувства, она просто голодна и жаждет сердец любимых нами людей – вот что я для себя осознал. Это больше не была наша мама, лишь бездыханная плоть, результат дикой бойни. Но спрашивается, почему забрали только её? И кто это сделал? Одна лишь смерть не могла стать причиной этой погибели, ведь это орудие в чьих-то руках погубило маму.

      Близ неё можно было почувствовать себя таким же мёртвым. Я уж стоял, внимая трагедии, но даже отсюда ощущал языки холодного пламени – трепещущую бурю, охватившую всё вокруг. Кровь, кишки, синеющая кожа, некогда белые, но теперь испачканные волосы, длинные ресницы, что уже никогда сами не раскроются – смогу ли я всё это забыть? Можно ли убежать от действительности? Убьёт ли это виновника произошедшего? А тело её молчало. Оно так же бездвижно скручивалось от боли, от осознания нашего горя. Если где-то и был дух нашей матушки, обеспокоенность его разнесёт вокруг всё, пробивая нам путь к безопасности. Находясь в доме, я не чувствовал себя так, как то было прежде. Мне уже не хотелось есть, не хотелось чая и греться у камина с братом – я хотел её назад. Я бы потерпел, но только верните её назад! Но тело продолжало расплываться ужасом от своего безмолвного могильного крика.

      Вспоминая о портрете того человека, я ищу мольберт, проводя взглядом по абсолютно одиноким картинам мамы, и нахожу ту работу в прежнем незаконченном состоянии. Это был лишь повод для встречи, весточка скорого конца.

      Надо найти помощь, взрослого, кого угодно. Убедиться, что мы в безопасности, надо успокоить Эдвине. Но, что сделать первым? Неужели брат меня послушает в таком состоянии? Или же, если в доме не безопасно, можно ли оставить его одного просто так и пойти разведывать самому?

      Я достал из сумки два своих тренировочных ножа – они были коротки, но хорошо заточены, этого достаточно для обороны. Сжав их крепко, я присел к брату и, задышав ему со всей своей тяжестью в ухо, прошептал:

      – Если убийца ещё здесь, мы накажем его. Вставай.

      – Зачем? – Эдви исчез. То, что было им, уже успело умереть от холода нашей мамы. Я не находил его глаза до сих пор – он не смотрел на меня, да даже если бы посмотрел – я бы увидел всё те же две пропасти. Я говорил с духом отчаяния, сожравшим его целиком. Было так обидно! Я начал трясти брата, схватил его за плечи со всей силой и обернул ко мне, возвращая кусочки Эдвине назад, помогая ему приходить в себя, пусть и очень медленно.

      – Ты мне нужен! Эдвине, солнышко, пожалуйста, не уходи вместе с ней. Эдвине, пожалуйста, встань. И иди за мной. Нам нужно срочно найти помощь.

      – Ботта… – Возвращается,