“Только, чтобы его успокоить, – решил я. – Только, чтобы не исчез оптимизм из глаз его. Мне стоит остаться рациональным и не придаваться вольной надежде”.
– Хорошо. – Произношу, и меня тут же отпускает мой доверчивый и вдруг взволнованный брат. – Ты должен, значит, мне помочь. Что мне нарисовать?
Он спокойно сидит, раздумья плотно закрыли его глаза. Звук долины успокаивал: я с упоением слушал, как тепло и с каким умиротворением на нас смотрела природа. Её заботливые руки обняли этим призрачным звуком всё вокруг, птицы пели от наслаждения её любовью, а в траве где-то совсем далеко отголосками шумели кузнечики – чесали себе спинки, пока грелись на солнышке.
Эдвине мог бы быть ангелом, даже тень листвы падала на него с окружавших нас деревьев, словно милость Богини – такими нежными и аккуратными были черты его лица.
– Что ты сейчас чувствуешь, Ботта?
– А-ах? – случилось мне опешить с внезапного вопроса.
– Что за эмоция сейчас одолевает тебя? Ты улыбаешься не как ребёнок. Уже давно заметил, что ты стал старше меня.
– Не ты ли со мной это ощущаешь, если так правильно заметил моё состояние?
– Перестань вертеть мои мысли, лучше отвечай на вопрос.
– Эмоция, да?
– Любое ощущение, Ботта.
Я ощущал злость на несправедливость этого мира, такую очень эгоистичную злость, ведь обижен был я из-за того, что не считались именно с моими идеями. Да, обида ведь тоже была ощущением, которое сопровождает меня каждый раз. Ещё было отчаяние и разочарование – то я ощущал из-за того, что не давал лишний раз себе слабость. Нельзя было ныть, необходимо делать, что говорят. Иначе не тщетно, иначе умрёшь. Всё серьёзно, когда дело касается поля боя. Всё страшно. Да, ведь страх тоже был. Я боялся отнюдь не идти воевать, не боялся я того, что было мне малоизвестно. Я страшился за семью, груз ответственности был на мне за их безопасность. А ведь и беспокойство это тоже мешало все мысли и ощущения в один ком. Не лучше ли ответить просто – обеспокоенность? Хотя, это лишь наводнение на остальные чувства, что ещё кое-как проглядывали из укрывшей их волны страха. Надо было сказать самое простое, чего нельзя будет оспорить. И вдруг, пока я думал, заметил, с какой радостью Эдви разглядывает украшения в коробочке.
– Преданность. – Говорю резко, сам не подозревая, что отвечу именно так.
– А? Почему именно…
– Я не оставлю тех, кто мне дорог, даже если вселенная хочет сделать меня эгоистом, идти по стопам своих мыслей и убеждений, я предан тем, кого люблю
– Тогда не является ли преданность, по сути дела, любовью? Может это одно и то же.
– Нет, Эдвине. Любовь есть преданность,