– Как же такое может быть? Братик, мы ж всего лишь купаться идём, здесь тем более никого обычно нет. Только птицы.
– Не физические взгляды, ты меня не понял…
Здесь начинался небольшой спуск, что людьми был специально отделан ступенями в виде крупных камней, заточённых в покатую землю. Я шёл впереди, ловко озираясь на своего брата, так сказать, подготавливался если что его поймать, но Эдви и сам спокойно справлялся, хоть и не отводил глаз от водопада в этой реке, смотрел на то, как журчит и пенится у его подножия чистая и живая вода.
Что же ему ответить, когда я сам не знаю о чём речь? Как показать уверенность? Как понять мне его, раз уж на то пошло? Я подумал, что вопрос на вопрос оживит его мысли и развернулся, встречая удивлённый взгляд Эдвине. Тут-то, спускаясь со склона, он на меня и упал, чертыхнувшись из-за этой резкой остановки.
Свалившись, я чудом не бьюсь головой о землю и тут же начинаю кряхтеть:
– Эдвине, что за дела!
– Прости, пожалуйста… – Он аккуратно поднимается с коленок, затем помогает и мне, подав свои руки. – Не в моих планах калечить такого славного бойца, Ботта.
– Ты умом не повредился?
– Чего говоришь?
– С чего вдруг ты такой настороженный?
Нужно было сесть и успокоится. Нормально это обсудить. Но нет же, он решил не отвечать, и ушёл вперёд, не дожидаясь меня. Эдвине снял футболку пока спускался к высокой зелёной траве, да начал раздеваться, так быстро и так ловко сбежав от меня в воду. Я и не заметил того, когда уже обнаружил себя сидящим на берегу рядом с его обувью и рабочей одёжкой. Не захотев сопровождать брата в плавании, складываю его разбросанные вещички в аккуратную стопку и ложусь на траву, пытаясь переварить эти самые чувства, про которые меня и донимали.
Всё началось здесь, когда на нас напал тот лучник. Эдвине стал пылать от какого-то странного чувства вины. Он даже злился и обижался на меня, возможно, его молчание путает сейчас мне мысли, но эта отстранённость настораживала. Я не мог думать ни о чём другом. Светлое, голубое небо надо мной вселяло спокойствие и веру во вселенскую справедливость, но ничего больше не дарило мне те же чувства по отношению к Эдви. Я боялся за него, но в то же время думал, что это не честно. Почему я должен всё решать? Неужели он сам не может ответить на этот глупый вопрос о самоощущении? Или я виноват в том, что подставил его, выжигая сено на рынке? Или же это я сказал что-то не то в лавке у ювелира, когда засиял в лице, рассматривая те украшения? Правильно, ничего плохого не терзало моё сердце. Только ощущение обеспокоенности и тревоги…
– Может быть ты слишком мнительный? – приходит мне в голову, и я поднимаюсь на локтях, вижу, как брат выходит из воды и смотрит на меня, так невинно, что и не докажешь сейчас эту мою правоту.
– Ты не бери в голову, я ж просто ребёнок. Я запутался. – Иронизирует, давя на меня, такого нехорошего, что посмел недооценить