Проходило время, менялась ситуация на фронте. Начались салюты. Для дома, в котором мы жили, настали трудные времена. Батарея, которая производила салют с так называемой Комсомольской аллеи (горы, нависающей над центральной и старой частью города), была расположена в точности над нашим домом. К тому же, первые салюты проводились боевыми снарядами. На крышу нашего дома и во двор сыпались осколки и даже гильзы, ещё что-то. Мы, дети, утром собирали осколки. Старая полуржавая крыша плохо выдерживала такой натиск. Дедушка бегал в домоуправление. Оттуда присылали рабочих, которые латали тряпьём и мазутом пробоины на крыше. Точка была поставлена, когда какой-то горячий осколок упал на ногу гостьи, пришедшей к соседям с первого этажа нашего дворика. Так как такой салют ей был неведом, она выскочила радостно приветствовать его. Зрелище с нашей высоты действительно было изумительно красивое, но пришлось вызывать скорую помощь. Всё это дошло, наконец, и до артиллеристов, которые располагались над нами, и нам стало жить поспокойнее.
В эти дни произошло ещё одно событие, взбудоражившее весь двор. Ночью увели тётю Наташу. Она, милая тётя Наташа, очень добрая и приветливая женщина, работающая где-то медсестрой, была, оказывается, гречанкой. Оказывается, взрослые знали, а я – нет. Почему её из-за этого увели, я не совсем понимала. Но особенно я пожалела её, когда бабушка вернулась с вокзала, где она проводила тётю Наташу. Как она узнала, откуда и когда её направляют?! Тогда у меня не возникали эти вопросы. Теперь – да. Она смогла увидеть её и даже передала свёрток чего-то съестного. И оба плакали. Дома бабушка уже не плакала, но ходила очень нервно и говорила, что-то не очень мне понятное. Дедушка вышел на общий балкон и наблюдал, не слушает ли бабушку ещё кто-нибудь.
Бабушка, в общем, была молчаливой особой, но иногда она меня удивляла своими умозаключениями. Например, в дни празднования 50-летия Октябрьской революции, она задумчиво сказала: «Это надо же, обманывая народ, они смогли просуществовать целых 50 лет». Или, однажды, придя домой после работы, я услышала от неё упрёк: «Какие у тебя дети советские». «А какие должны быть?! Что случилось?» Оказывается, придя домой из школы, они на вопрос бабушки, какую рыбу хотите кушать, отварную осетрину или жареный хек, дружно ответили – хек. Бабушка искренне была возмущена. Дать предпочтение хеку!!!
История с бабушкиной соседкой тоже получила своеобразное продолжение. Комнату тёти Наташи получила проводница Люба. Беленькая, пухленькая, голубоглазая, молодая. Была осень. Последняя военная осень. Почему-то в нашей семье было весело. Иногда и во время войны выпадали такие вечера. Сестры мамы весело дразнили меня. Они говорили, что ноги у меня – макароны, а руки – вермишельки. Щекотали меня. Я весело хохотала. Вдруг нам показалось, что мы услышали женский крик. Все сразу замолкли.