В послевоенное время и в период, когда я училась в Москве, в аспирантуре, в Тбилиси была система продажи абонентов в оперу и в драматические театры города. Наша семья, как правило, покупала по два абонемента в оперу (обязательно) и в какие-нибудь драматические театры. Последние каждый год менялись. Но опера в Тбилиси была одна! Кто воспользуется абонементом, решалось обычно по ситуации, спокойно. Конфликтов на этой почве не помню. Приоритет принадлежал мне. Старшие, как правило, уже слышали или смотрели спектакль. Особенно активно абонементом пользовались мама и бабушка в те годы, когда не стало ни дедушки, ни папы, а я училась в Москве. «Мы в какой-нибудь театр ходили каждую неделю» – позже рассказывала мне мама. «Даже соседи замечали это и добродушно слегка посмеивались. „Опять наши театралки пошли. Куда сегодня?“ А вечером, дождавшись, расспрашивали о впечатлении от увиденного». Я вспоминаю, что абонемент в оперу гарантировал посещение одной премьеры и выступление двух гастролёров. Гастролёры часто посещали Тбилиси, этот гостеприимный, красивый, чётко аплодирующий, даже при небольших удачах, город.
В годы войны у нас с мамой появилась традиция всю неделю обсуждать один вопрос: а куда мы пойдём в воскресенье? Вариантов было несколько. Это: пойдём в свой дом, на Сабуртало, в «Дом ударников» (откуда мы временно переселились к бабушке в Сололаки), в зоопарк, в цирк или в оперу.
Первый раз мы с мамой пошли в оперу, когда мне ещё не было пяти лет. Мы с мамой так решили, но почему-то в то воскресенье, утром, с 12-ти часов, шла опера Гуно «Фауст». Мама заколебалась, я расстроилась. Тогда мама сказала: «Мы решили, и мы пойдём в оперу». «Исецкий тоже будет петь» – проговорила бабушка. Исецкого я запомнила, потому что с ним связана сплетня, которая будоражила тбилисцев. Известный солист тбилисской оперы умер от сердечного приступа в доме любовницы. Об этом долго судачили. Вот, и я до сих пор помню. Безобразие, ведь сколько забыто. Но, видимо, это неизбежная сторона нашего сознания.
В опере я пришла в тихий восторг. В тихий, потому что громко я никогда свой восторг не демонстрировала. Не делаю этого и сейчас. Не умею. Не хочу. Это у меня от бабушки, от её воспитания. В опере сначала всё шло хорошо. Но вдруг на затемнённой сцене взмах чёрного плаща с красной блестящей подкладкой и зловещий голос: «Сатана там правит бал, там правит бал…» Я в ужасе спрятала голову в коленях, сидящей рядом мамы. Она обняла меня. Мне стало легче. Так я просидела до окончания оперы. Такое тоже было.
В годы войны, в дошкольном возрасте я научилась читать. У бабушки в шкафу я обнаружила две связки довоенных журналов. Одна связка – «Огонёк», другая – «Вокруг света». Там же лежала книга Тарле «Наполеон». Первое, что я посмотрела, были журналы «Вокруг света». Там было много интересных картинок и мне очень хотелось узнать,