«Что ты наделал?» – спросила мама. «Неужели напоил?!». «Не смей меня упрекать», – ответил тот. «Люди приехали к нам с передовой. И я не мог их отпустить, не угостив».
Мама очень волновалась, как доехали? Всем, даже мне, было ясно, что приехали они не из-за вина. Успокоилась она, когда мы получили письмо от отца, где он писал, что его сослуживцы приехали очень довольные тем, как их встретили и проводили. И количеством и качеством полученного ими вина.
А я всю жизнь, когда вспоминала этот случай, представляла две фигуры бравых военных, которые идут с тяжёлыми бочонками и дружно стукаются ими. Мне это казалось очень забавным, и я всегда про себя тихо хихикала.
Мама вскоре перешла на работу в кондитерское производство, и тут для всего дома, где жила бабушка, наступил арбузный рай. Дело в том, что летом, когда поспевали арбузы, производство заготавливало цукаты на весь год, а мякоть арбузов, по тогдашней технологии, выбрасывалась. Но кто выбросит мякоть арбуза во время войны?! Все работники производства ходили с раздутыми животами. Таково было мое детское представление обо всём этом. А вот особенно доверенным, которые должны были корки арбузов возвращать на производство, отдавали целые арбузы. В их число скоро попала и мама.
Арбузы, на верх лестницы Петхаинского подъема, доставлял в огромном мешке глухонемой молодой рабочий предприятия. Этот огромный парень с богатырской внешностью оповещал свое появление громким мычанием. Все соседи бросались к нему, помогали снять со спины тяжеленный груз и быстро тащили все арбузы на второй этаж, к нам. Вернее к бабушке, которая тут же закатывала арбузы под кровати, попутно распределяя их по соседям.
Арбузы отсутствующих в тот момент соседей имели своё отдельное укромное место. И никто не имел право их трогать, даже члены нашей семьи.
Назад молодой богатырь, одобрительно демонстрируя вес арбузных корок, забирал их. Все соседи очень дисциплинированно сдавали их бабушке, которая и заготавливала их по каким-то параметрам для производства в течение всей недели. Так продолжалось, по-моему, пока мама работала бухгалтером на этом производстве.
И ещё я запомнила фамилию директора производства – Небиеридзе. «Хороший был человек» – заключала рассказ мамы бабушка.
12. Первая любовь и «личная жизнь»
Кончалась Великая Отечественная, и я пошла в школу. Снежная, по тбилисским понятиям, зима. Спускаясь с лестниц Петхаинского подъёма, я, первоклассница, поворачивала налево, на улицу Энгельса и по ней шла в школу. У поворота располагался музыкальный техникум. Часто около него я встречала юношу 16—17 лет с контрабасом за спиной. Он меня не замечал. Шёл с деловым и напр