на мозге, прямо на коре, навсегда, вместе вот с этим осколком снаряда, который лежал в орудийном гнезде. И уже совсем никаких грибов тут быть и не могло. Они тут просто не росли. По всему лесу – ни одного гриба. А началось с того, что я сказал «пали смертью храбрых». Вот такая странная вещь – мозг. Мозг – это очень странный предмет… если он есть, то он есть. В общем, как и портмоне. И набрести там можно ого на что. Так вот, эта визитка трубопрокатного завода. Без имён, какая-то карта-план, чьё-то расписание и номер неизвестного абонента неизвестной страны. Побывала не в одних руках. Выбрасываем. Ёще несколько визиток более или менее понятных. Которые просто нужно переместить в какой-нибудь ящик какого-то стола. Совершенно не важно кого, потому что тоже не понятно, что у меня делает визитка менеджера по продажам магазина спортивных товаров, но есть ощущение, что, может быть, мы знакомы. Теперь клочки бумажек, салфеток, проездных билетов, сигаретных пачек. Это вообще отдельная история. Да все это помнят и знают и делают сами. Особенно курящие… Так на чём бы записать… у тебя есть? И у меня нет. А, вот. Все равно одна осталась. Да нет, я не потеряю. Сейчас вот до дома доеду и перепишу в блокнот и обязательно созвонимся. Обязательно! Да прямо завтра. Так, оторвал, а чем записать. У тебя есть чем? Вот ерунда, когда не надо – полные карманы ручек. Ничего? Хоть у прохожих спрашивай… Так где-то в конце 80-х, будучи в Одессе, мы с другом встретили Жванецкого. Самого настоящего. Ну, вы представляете, как это – встретить Жванецкого. И решили взять у него автограф. А он, как обычно, с портфелем и девушкой. Сейчас так получилось, что он обычно ходит с девушкой и портфелем. Нет, он действительно всегда с портфелем, но ещё в тот вечер он был с девушкой. Высокая такая, очень высокая. Глядя на меня, вы понимаете, какая должна быть высота у девушки, чтоб я сказал «высокая». Во мне то 186 см утром. Вечером однозначно меньше. Утаптываюсь. Происходит усушка и утряска. Где-то приходиться поджаться, где-то смириться, где-то потесниться. И вот уже минус пару см. Утром окрыленные, воспарившие смотрим свободно и открыто, принципы высоки. А к вечеру и полёт не так высок, взгляд исподлобья, и с принципами что-то произошло. Так вот, подбегаем мы к ним… Михал Михалыч, дайте, пожалуйста, автограф. Он: да, пожалуйста. Так в его манере… Коротко. Да, пжалста. И тут я понимаю… Хотя всё это происходит одномоментно… я говорю и тут же понимаю и ещё говорю. А у вас не будет ручки с бумагой? Это мы спрашиваем у Жванецкого. То есть сначала просим автограф… тут же понимаем и тут же… А у вас не будет ручки с бумагой? Сигареты, конечно, были… Но брать автограф у Жванецкого на клочке сигаретной пачки… И Жванецкий, опешив, начинает искать ручку и бумагу у себя в портфеле! Бумага-то у меня есть – говорит он. А вот ручки… что-то не нахожу. А мы стоим и сгораем со стыда… а Жванецкий ищет в портфеле. А девушка стоит рядом и смотрит на нас сверху. Она просто смотрела. Но это
