Переулок вёл вперёд, а мысли о сказке напоминали, что назад дороги нет. Ко всей этой беспорядочной идиллии неожиданно прибавилась мохнатая волчья голова с прямоугольными очками на носу. Она высунулась из-за одного из домов и в тусклом свете фонаря сначала показалась вполне себе уместной для моей слегка разваливающейся действительности.
– Учёный Волк? – не веря собственным глазам, я всё же кинулась к углу дома. Голова старинного друга спряталась. – Постой, Волк!
В висках яростно бился пульс. Я даже не знала, чего боюсь больше: встретиться со сказочным волком-музыкантом, убедившись в его реальности, или, наоборот, добежать до угла и понять, что никого там нет, и не было никогда.
– Учёный Волк?
Пусто. Ни намёка на друга. Ни намёка на сказку. Лишь ощущение себя ненормальной.
* * *
Весёлый мотив разлетелся по лесу, когда Волк схватился за скрипку. Смычок бегал по струнам очень быстро, казалось, так не бывает. Хотя играющий на скрипке волк – тоже далеко не привычное зрелище. Мелодия была задорной и странной. Местами она прерывалась, переходя на другой мотив, а потом резко возвращалась к мотиву прежнему. Это как соединение несоединяемого: морковка превращается в железную ложку, а та, в свою очередь, льётся молоком в стакан из мыльного пузыря. Но пузырь снова становится морковью. Настоящий хаос, который всё же имеет нечто, похожее на логику и правильность. Просто эта правильность беспорядочна.
– Это «Музыка дурр-раков», – пояснил Учёный Волк, продолжая, играть. – Без обид, девочка, она, пр-равда, так называется.
* * *
Сердце забилось сильнее, когда по тёмному переулку пронеслась еле слышная «Музыка дураков». Я трясла головой, будто стараясь вытрясти воспоминания и, наконец, прекратить видеть и слышать то, чего нет. Но мотив продолжал играть, превращая окружающий мир в настоящий хаос.
– Не может быть, не может быть, – шептала я, закрыв уши.
* * *
– Не может быть, не может быть, – шептала я, почти плача.
– Миледи Кристина, боюсь, от столь энергичной тряски, ваша прелестная голова может отвалиться, и в этом наверняка будет мало проку, – сказал Сальваторе, обняв меня за плечи. – Ваша нежная душа едва не покинула тело, но она воротилась!
– Ты не понял? Я вернулась не туда!
– Откуда вам знать, миледи, что не туда?
* * *
– Не туда, не туда! – вскрикнула я, обогнула дом и побежала, не разбирая дороги.
Куда я надеялась придти в итоге? В никуда, наверное. Я готова была бежать целую вечность в любом направлении, лишь бы прекратилась боль. И печальнее всего то, что слова Герцога, сказанные однажды, были снова правильными.
* * *
– …Пойми, ты вольна убегать, пока не угаснешь от старости, но никогда не сможешь оторваться от страхов.
* * *
«Музыка дураков» прекратилась, плавно уступив место задорным цирковым напевам труб и резким шелестам музыкальных тарелок.
Я