Герт стоял, нахохлившись, немного в сторонке, деланно улыбался, стараясь не встретиться взглядом с Полиной. Но Полина сама подошла к нему, широко улыбнулась и сказала несколько официальным тоном, обращаясь на «вы»:
– Нам с вами так прощаться нельзя, потому что нужно помнить хорошее, а его было немало. Извините, если я вчера некорректно поступила, отнесите моё поведение к женским слабостям и капризам. Я думаю, что этот неприятный случай сгладится в вашей памяти, и у вас останутся только добрые впечатления о нашем городе. Хотя вполне может быть, что вы очень скоро забудете своё маленькое приключение в России.
Но тут уже пришлось извиняться Герту. Он сказал, что навряд ли он забудет их гостеприимный город и прекрасную девушку Полину. Но мир тесен, и, возможно, они ещё встретятся.
– Во всяком случае, у меня осталась ваша визитка с телефоном и адресом, – улыбнулся он.
– Вот и хорошо, возможно, вам когда-нибудь захочется позвонить своей старой русской знакомой.
На том и расстались, в аэропорт Полина не поехала, обслуживанием делегации там были заняты другие переводчики.
Полина как-то быстро забыла об этой истории, может быть, потому, что хотела начисто вычеркнуть её из своей памяти. Гонорар за свою работу переводчиком она получила и не могла не признать, что действительно хорошо заработала. Впрочем, деньги быстро разошлись на всякие пустяки, как будто их и не было. Инка Капустина, как всегда, была безумно занята или делала вид, что ей некогда позвонить, но Полину она больше не беспокоила. Будни поглотили не слишком приятные воспоминания, и всё вернулось в серую привычную колею. Как вдруг… позвонил Герт Барсовски.
Это случилось в театре в перерыве между репетициями пьесы «Добрый человек из Сычуани» по Бертольду Брехту, когда все высыпали в фойе, чтобы немного расслабиться и поболтать. Ставила спектакль режиссёр из Берлина Катарина Кауфман, молодая и неопытная, зато и гонорар ей был невелик, иначе провинциальный театр не потянул бы расходы. Полина играла прохожую в массовке, впрочем, её настоящая роль сводилась к тому, что она вновь переводила с немецкого на русский и наоборот и была связующим мостиком между режиссёром и труппой. Дирекция решила сэкономить на переводчике, а Полина этому безропотно подчинилась. Она мило общалась с Катюшей, как её ласково стали называть в театре, старательно переводила её замечания на репетициях и чувствовала на себе косые взгляды своих коллег: «Наша-то бездарная красавица, наконец, нашла себя! Хоть какой-то прок от неё будет!» И вдруг на одной из репетиций раздался