Истина. Владимир Владимирович Чихнов

такого специалиста. На судоремонтном заводе он работал давно, хорошо знал работу, новому человеку надо было оглядеться, требовалось время. Спешилов становился невыносимым: ко всем придирался, вел себя вызывающе, все рассчитывался. И рассчитался. На новом месте Спешилов неделю не проработал – запил. Он любил, чтобы много было работы, а на новом месте, в ХРУ, он полсмены сидел: то инструмента не было, то еще что-нибудь. Не мог он так работать и ушел из ХРУ. Он нигде не работал, пил. Потом Спешилов лечился. Полгода провел в диспансере, где работал слесарем. Была даже благодарность за хорошую работу. После лечения Спешилов опять устроился на судоремонтный завод, где работал до ХРУ. Он лучше не стал, все так же ругался, выпивал. В работе он не сдавал, высокой была норма выработки. По-другому он работать не мог. «Ты был бы передовиком, если бы не твой дурной характер», – говорил Ветров. «Какой уж есть», – отвечал Спешилов. Раньше он был председателем цехового комитета…

      Разнарядка закончилась.

      – Ну что, пойдем работать! Зарабатывать на жизнь, – похоже, иронизировал Спешилов.

      Работать он умел, в этом никто в цехе не сомневался. Работы было немного, на час, Спешилов не торопился, берег ее. Когда много было работы, Спешилов полтора-два часа сидел в сварочной кабине, варил, упивался работой. Потом был заслуженный перекур. Через 9 лет на пенсию: 9 лет – и много, и мало. Здоровья уже не было. Вчера Спешилов просил Лагутина смотать шланги с резака, не мог разогнуться, радикулит.

      Спешилов как чувствовал, что сварки больше не будет.

      – Опять резак! – сильно хлопнув дверью, вышел Спешилов от мастера; вот уже и нервы сдавали.

      За резак шел тариф, за сварку – сдельщина. Конечно, выгоднее было варить. Но не из-за денег вспылил Спешилов, просто сварка, потом резак – как марионетка. Не любил Спешилов так, да и с утра не заладилось… Кто-то работал, кто-то сидел и премию получал.      – Под крышей дома твоего, под крышей дома твоего, – запел Спешилов не от хорошей жизни.

      Работа была не сложная – вырезать шесть фланцев из листового металла 30 миллиметров. На улице была специальная площадка для резки металла. Было душно, перед дождем, грозой. Спешилов больше не пел. «Зачем спешишь? Кому это надо?!» – спрашивал он себя и не находил ответа. С женой Спешилов не жил. Дети взрослые. Одевался Спешилов просто, без излишеств. За всю жизнь он два раза повязывал галстук, не больше. Зимнее пальто он носил вот уже шестой год, еще крепкое. Спешилов, наверное, просто привык к высоким показателям в работе; ради больших процентов он не против был схалтурить, пренебречь качеством.

      «Застрелял» резак. Кончился кислород. Спешилов с трудом разогнул мокрую, онемевшую спину, отсоединил редуктор от баллона и покатил тележку в кислородную менять баллон. «Не спеши. Куда спешишь?» – наказывал себе Спешилов. Он обернулся на фланцы, сделано было немало.

      Спать!

      Суббота. 6:30. Еще не вечер. Он стоял у окна, ждал дочь – не так дочь, как Оксанку, внучку. Большая уже девочка, через год в школу, мать