Но Дмитрия подкинул на кровати звонок будильника. Он открыл глаза, недоуменно обвёл глазами свою комнату и тут же быстро закрыл их. Ему страстно хотелось снова очутиться в этом чудесном сне, увидеть его продолжение, которое сулило желанный поцелуй прекрасной наездницы.
Но в комнату вползало серенькое, пасмурное питерское утро, клёны за окном стояли голые, накрапывал дождь. Любимая песня «Лейла» Эрика Клептона не подняла ему настроения, гантели он с раздражением бросил на пол посреди лоджии, сделав всего пару движений. Не допив кофе, он вышел из дома.
Машину он вёл рассеянно, пару раз сделал опасные неосмотрительные манёвры. В голове его жил живой образ прекрасной наездницы, её близкие губы, доверчивый взгляд прекрасных глаз. Ему чудился аромат юного тела, почему-то ему казалось, что это должен быть аромат нарциссов.
Когда Константин зашёл в кабинет к Дмитрию, вид у него был унылый, на крепкое рукопожатие друга он ответил вяло. Костя внимательно глянул в удручённое лицо друга.
– Да, не заболел ли ты часом, брат? Видос у тебя такой, будто ты не спал, или спал в мороз на парковой скамье.
Дмитрий, стуча по клавишам клавиатуры, кисло улыбнулся.
– Всё хорошо, Костя, всё хорошо.
– Не очень-то хорошо, по-всему, ― с сомнением качнул головой Костя. ― Нам привезли металл, мне нужно идти принимать. С новостройки пришла выгодная заявочка, люди хотят наши входные двери эконом класса купить. Объём большой. Переговори с ними. Ну, я побежал…
Дмитрий, молча, и согласно кивнул головой, продолжая клацать по клавишам, вид у него был «потухший». Костя остановился.
– Димыч, да что с тобой? Сидишь истукан-истуканом! Может, скажешь мне, что происходит?
Дмитрий закинул руки за голову, откинулся расслабленно на кресло и закрыл глаза.
– Костя, я правильно понял, из рассказа твоего дяди, что прекрасная наездница живёт в Питере и учится в Консерватории?
Костя расхохотался.
– Так ты в натуре прикипел. Ты правильно понял, романтик, наездница в Консерватории учится.
Дмитрий встал из-за стола и подошёл к окну, стоя спиной к Константину, он тихо проговорил, улыбаясь чему-то:
– Я её в чудесном сне сегодня видел, я рядом с ней стоял… она ещё лучше, чем на картине. Теперь, вот, всё из рук валится, невыносимо хочется её видеть.
Он повернулся к Косте и заговорил горячо, с горящими глазами:
– Я должен её видеть! Я проеду, Кость, к Консерватории. От нас до Театральной площади всего ничего. Ничего не могу с собой поделать. И, знаешь, у меня такое чувство, что я её сегодня непременно встречу.
– Но, ты вообще, можешь себе представить, сколько времени можно таким Макаром простоять у Консерватории в надежде