– Еще никто не видел её. Когда у меня собираются такие компании, как вчера, я прячу картину подальше от посторонних глаз. Люди частенько становятся скотами, когда наберутся. А эта дама… эта дама не должна зреть скотства. Я не хочу, чтобы она видела человечество в его потно-похотливом греховном состоянии, ― это её оскорбляет.
Костя присвистнул:
– Да у тебя точно пунктик, дядя Володя! Попахивает кондовой мистикой. Это же всего лишь портрет! И ему должно быть всё равно кто на него смотрит. Как всё равно вот этой бутылке пива у меня в руке.
– Костя, ты ужасный неуч и циник. Но почему же, скажи мне, люди замирают у Моны Лизы? Почему спорят о ее загадочной улыбке? – пылко воскликнул Мельников. – Почему мы не можем оторвать глаз от творений древних мастеров, застываем изумлённые у беломорских петроглифов? Почему стоим подолгу у икон? Почему потом, когда мы уходим из музея, мы ещё долго находимся под впечатлением увиденного, возвращаемся мысленно к нему. Быть может, что-то сошло с картин и вошло в нас? Основатель ислама Мухаммед запрещал рисовать лица людей и утверждал, что человек может сойти с картины и потребовать свою душу, но так как кроме Аллаха, этого никто сделать не сможет, такой человек будет творить зло и остановить его будет очень не просто. К словам Мухаммеда у нас никто серьёзно не относиться. А зря! Я думаю, что существует и обратная связь: не только мы получаем сильнейший эмоциональный заряд, но и изображение получает импульс и не всегда положительный. Как это аукнется, трудно представить. Вспомните, что произошло с «Данаей» в Эрмитаже. Человек с неким пунктиком плеснул на картину кислотой. На картину ли? Или на саму Данаю? Может он не желал, что бы её лицезрели бездушные массы и похотливые онанисты или она, что-то такое шепнула ему на ухо?
– Мистика! – упрямо повторил Костя. – По-моему, у тебя башню сорвало реально, дядя Володя. Давай, наконец, посмотрим на твою прекрасную даму и получим обещанный эмоциональный заряд. Мы люди с позитивным настроем и дама на картине, надеюсь, от нас не пострадает.
Мельников покачал головой.
– Ты упрямец. Перечитай «Портрет» Николая Васильевича Гоголя или «Портрет Дориана Грея». Могу ещё кое-что предложить почитать на эту тему. Гениев эти вопросы занимали, а наш Костя сразу всё отметает. Мистика, видите ли!
– Ладно, колись, дядя. Показывай свою Джоконду, – хмыкнул Костя.
– Хорошо, – вздохнул Мельников и взялся за край простыни.
– Гульчетай, открой личико, – хихикнул Костя, и в следующее мгновение в комнате стало необычайно тихо и откуда-то взявшийся луч света, осветил картину.
На ней была изображена юная девушка в костюме наездницы. Она стояла у дерева, на ветвях которого расселись птицы, со стеком в руке рядом с белой лошадью, у ног её мирно лежали оленёнок, рысь и змея. Девушка была удивительно хороша! Длинные русые волнистые волосы струились по её плечам, пухлые губы были чуть приоткрыты,