Итак, все ее муки были напрасными.
Она механически пошла по улице, плохо соображая куда и за чем идет. Внезапно на противоположной стороне улицы она увидела знакомую фигуру в прямом холщовом сарафане и белой панаме, которые зрительно делали обладательницу и без того невысокой и полной фигуры еще приземистее и круглее. Бондаренко Лидия Николаевна работала в читальном зале библиотеки им. Луначарского. И хотя Александра была с ней мало знакома, но другого выхода у нее не было. Она решительно, почти бегом, пересекла проезжую часть и, нагнав, окликнула.
Бондаренко остановилась, удивленно подняв бровки на своем круглом лице, уставив на Александру свои серенькие глазки с застывшим в них вопросом.
Александра, смущаясь, спросила: не может ли та одолжить ей полтора рубля денег.
– Полтора рубля?
Застигнутая врасплох, переспросила Бондаренко.
– Прямо сейчас?
– Да, если можете.
– А зачем вам понадобились эти деньги?
Оправившись от неожиданности, задала вопрос Бондаренко.
– Я хочу купить туфли, но мне не хватает ровно полтора рубля.
– Туфли?
Бондаренко бесцеремонно уставилась на запыленные «балетки» Александры.
– Вы, что же, уже успели присмотреть себе новые?
– Да. У Петухова. На Пятницкой.
– У Петухова. Так-так. Это, милая моя, дорогой магазин… И там вечно у витрины околачиваются всякие вертихвостки… Ну, что же. Пойдемте – посмотрим, какие туфли вы собираетесь себе покупать.
Александра чувствовала себя, словно попала на осмотр к врачу-гинекологу. Но отступать было поздно.
Весь путь они проделали молча, но и это было мучительно неудобно, так как Александре пришлось приспосабливать свой легкий и стремительный шаг к неспешной походке своей попутчицы, передвигавшейся под аккомпанемент расстроенной фисгармонии, каким-то образом умещавшейся в ее рыхлой груди.
Подведя Бондаренко к витрине петуховского магазина, Александра, указала на туфли и упавшим голосом произнесла:
– Вот эти.
Она уже сомневалась в своем желании купить их. Но инерция этого желания еще управляла ею.
Бондаренко приблизив лицо к стеклу витрины, почти касаясь его пуговкой своего носа, принялась рассматривать злополучные туфли. Насмотревшись вдосталь, она, выпрямившись, повернулась к Александре.
– Такие туфли, моя милая, может себе позволить не всякая женщина. Зачем они вам?
Испытываемое унижение заставило Александру головой вниз броситься в темную и бездонную пропасть обмана:
– Я выхожу замуж.
Тонким и прерывистым голосом, чувствуя, как пылают ее щеки, высокомерно заявила она.
– Замуж? Вот как! И кто же ваш жених, позвольте полюбопытствовать?
– Он не здешний. Приехал недавно.
– И кто он, если не секрет?
– Инженер.