– Мои друзья слышали от других детей, что за твоим домом, за дверью, стоит шкаф, где ты хранишь свою еду.
– Дальше, ― сказал он с едва заметной улыбкой.
– Я тогда перепрыгнула через забор. Твоя задняя дверь в дом была открытой. Там я шкаф не нашла, и поэтому я зашла в дом, чтобы найти его там.
– Дети, с которыми говорили твои друзья, – это предательские шалуны, которые только добиваются того, чтобы вас, цыган, толкнуть на гибель. Родители учат их этому на своем примере.
Хотя Ирина знала это, и всё-таки она всё ещё сохранила слабую надежду на то, что люди могли пусть не любить, но хотя бы признавать её, несмотря на её низкий статус. Эта надежда, как назойливая черта характера, пристанет к ней на протяжении всей её жизни. Таким образом слова мага ударили её больнее, чем она хотела бы признаться в этом.
– В шкафу я храню принадлежности, которые могут стать роковыми, если они окажутся в коварных руках. Такой шкаф я никогда бы не поставил в коридор.
– Ты, значит, соглашаешься, что ты Стригой? ― спросила она дерзко. ― И вещи в шкафу делают тебя невидимым, чтобы ты мог высосать кровь своих жертв.
Глаза Ирины светились. Но его улыбка пропала.
– Кто позволил тебе обращаться ко мне на ты? Ты казалась мне умной, но теперь я сомневаюсь в своём рассудке. Итак, ты считаешь, что я Стригой, который, как и ты, тайком заходит в какой-либо дом, чтобы сгубить жильцов?
Ирина погрузилась в неловкое молчание. Она не знала ответа на его вопросы. Потом она сказала что-то, чего в течение долгого времени от себя не слышала:
– Простите, пожалуйста…
– И теперь объясни мне, как получается, что рабыня владеет латинским языком.
– Что такое латинский?
– Не лги мне, дитя. Я видел, как ты пристально смотрела на страницы моей книги и при этом двигала глазами, как будто следовала за каждой строкой.
Он был раздражён, но это было нетипично для него показывать это чувство так открыто; было в девочке нечто такое, что заставляло его нервничать.
– Я поняла только одно слово, если это то, что вы думаете. Я не знаю, что другие слова означают. Я их могу читать, но не понимать.
Ирина была в замешательстве. Почему он задавал такие странные вопросы, и отчего он считал ответы на них такими важными? Неожиданно монастырь показался ей не таким уж плохим. Там она хоть знала, что её ожидает. Одинаковый ход событий давал ей в конечном итоге ощущение безопасности.
– Какое слово ты поняла?
– Malogranata. Слышится как Melograno.
Оба замолчали. Он смотрел на неё с крайним любопытством, в то время как она уставилась себе под ноги стеклянными глазами.
– Следовательно, она сильна в итальянском, ― наконец сказал он себе.
– Пойдём, мой цветок. ― Его голос звучал