Сладкие, кислые и острые запахи, доносившиеся от тележек с едой, стоящих неподалеку, доводили до слёз, ей потребовалось немало силы воли, чтобы просто у всех на глазах не взять себе то, чего она жаждала.
Совсем немного времени прошло с тех пор, как она отослала обоих мальчиков, и всё же ей казалось, что она ждёт уже несколько часов. Столько времени им никогда не требовалось. Все товары, вероятно, слишком хорошо охраняются, подумала девочка. Был разгар сезона, и ни один из торговцев не мог позволить, чтобы его товар был украден грязными маленькими цыганскими детьми.
Наконец она услышала пронзительные голоса из толпы:
– Ира, ― кричал семилетний Раду, который, запыхавшись, подбежал вместе со своим пятилетним братом Владом.
– Сколько ещё раз я должна тебе повторить, чтобы ты не называл меня по имени при других, когда мы собираемся сделать то, что обычно делаем, когда мы голодные, ― прошептала она Раду, притянув его к себе за его худые ручки. Она говорила шёпотом, хотя точно знала, что они были в безопасности, даже если их кто-то услышит, так как они разговаривали на цыганском языке – языке рабов, непонятном для большинства молдаван.
Раду пристыженно опустил голову. Его брат, слушавший лишь краем уха, с тоской смотрел на фаршированные с мясом пироги, лежащие в тележке неподалеку. Они оба были черноволосые, оба одеты в огромные мужские рубашки и босоноги, как и она. Тотчас же ей стало жаль Раду, которого она так жёстко отчитала. Она постоянно забывала о том, что он был самый впечатлительный и ранимый из всех, кого она когда-либо встречала. Но и просить прощения она не хотела, чтобы он скорее смог понять, как люди на самом деле относятся друг к другу.
– И, кроме того, меня зовут Ирина, а не Ира, ― добавила она мягче, но всё ещё властно, чтобы оба мальчика поняли, кто устанавливает правила и за кем остаётся последнее слово. К тому же Ирина звучало для неё намного приятнее, чем Ира.
– Кто будет сегодня тем бедолагой, у кого мы отнимем обед, чтобы отдать его бедным? ― спросила Ирина полушутя-полусерьёзно. Для