– Где там? – в тон ему ответил я.
– Там.
– Где?
– Ну там, – Леонардо троекратно подмигнул. – Мне кажется, что был.
– Мне тоже кажется. А это где?
– Тебя сразу видно.
– А ты был? – спросил я. Мне чудилось, что я понимаю, о чем идет речь, но не до конца.
– А как ты думаешь?
– Да. Ты не такой, как все. Это тебя выдает.
Леонардо протянул мне длинную узкую ладонь для рукопожатия, я протянул свою, он крепко по-братски пожал её.
– Да. Я был там. И ты тоже, судя по всему, – сказал он.
– Да, – поддакнул я.
– Только в черный дом не ходи. Я серьёзно говорю.
– Не пойду, – сказал я, искренне убежденный, что не пойду в черный дом, хотя пока что понятия не имея, что это такое.
– Ну, – Леонардо поднял коньяк, приглашая выпить.
Я поднял свой бокал.
– За Фроддо, – сказал Леонардо. Мы чокнулись и выпили.
Появилась Лариса. Агату она где-то потеряла.
– Пойдем, Никита, поговорить надо, – она отвела меня недалеко от стола.
Леонардо остался в одиночестве созерцать огоньки свечей. Мне подумалось, что, как только мы покинули «Башню» и позже переступили порог «Апатии», все сделались какими-то загадочными и таинственными, все перемигивались и обменивались секретными знаками. Меня это очень забавляло. Вот и сейчас мне показалось, что Лариса скажет мне что-то такое таинственное. Глаза её в полумраке сверкали.
– Никита, ты сильно пьян? – спросила она.
– Нет. Нормально. Щас абсент еще будем пить, – ответил я.
– Абсент потом попьешь. Тебе Агата нравится?
– В каком смысле? – не понял я.
– В прямом. Нравится? – Лариса ждала от меня честного ответа.
– Да. Она хорошая.
– Она хочет, чтоб ты её проводил до дома.
– Ладно… провожу, – как-то быстро согласился я и сделал движение к столику.
– Нет, Никита… сейчас. Она ждет тебя на выходе. Надевай куртку и иди.
Я замялся. Лариса подала мне куртку, она успела взять её со спинки диванчика, и взглядом почти приказала мне идти.
И я пошел.
На прощание Лариса сказала:
– Ладно, пока. Я позвоню на днях. С днем рождения.
Всё же один человек в этот день поздравил меня с днем рождения. Фактически же началось уже 19-е апреля.
Я медленно заворожено шел к выходу из ночного клуба. Мне показалось, что я иду уже целую вечность. Через шаг я останавливался, подозревая, что двигаюсь не туда, что заблудился и выход из клуба где-то в другой стороне. Какие-то зеленые и малиновые вспышки высвечивали идущих мне навстречу молодых людей, которые, собственно, на людей-то мало походили. Гребни на головах, цепи, свисающие с проколотых ушей, голые торсы, татуированные лысины и затылки, девушки, перетянутые ремнями, всё это, расступаясь,