Ланс спросил:
– Куда ты на ночь глядя? Там хоть есть телефон? Позвони, я встречу тебя!
– Телефон есть… Ой, да зачем меня встречать! Крейг проводит. Или сразу на работу поеду утром…
И слушая ее счастливый щебет, Ланс все мрачнел и мрачнел.
Он лег на свой диван, думая о том, что в первый раз в жизни спит в доме совсем один. Сон не шёл. Он прошёлся по дому, заглянул в ее спальню. Сел за туалетный столик, слегка изменил угол наклона, чтобы видеть своё осунувшееся лицо. Огляделся вокруг: и вдруг удивился, как помещается на ее кровати Крейг – она ведь довольно короткая.
Мысль о Крейге была болезненной.
Летти обрадовалась ему.
Ты знаешь, что он будет с ней делать.
Она прямо светилась, когда выволакивала велосипед.
Она раскинется под ним, и он… ее тело, которое Ланс знал как своё, ее душа, которая была его душой – его сестра во власти чужого человека…
Ей это нравится. Она сама пошла.
А ей это всегда нравилось. Помнишь, как они дрожала в твоих руках?
Бодрый стук застал Крейга за откупориванием второй бутылки пива – оно лежало в холодильнике, и, хотя за время отсутствия хозяина с ним не должно было ничего произойти, вкус был плоский, немного прогорклый, и первую бутылку он осилил только из фирменного уновского упрямства.
Он распахнул дверь, и Летти, почти подпрыгнув, повисла у него на шее, впечатавшись огненным поцелуем.
Они чаще встречались у Летти, потому что ее раздражал вечный бардак, который самозарождался вокруг него, а его квартирную хозяйку раздражали девицы, шастающие к нему домой. Хотя Летти ей нравилась, но все равно не заслуживала одобрения – по меркам хозяйки, девушка, ночующая у мужчины, который не являлся ее мужем, на приличное общество рассчитывать не могла. Летти про себя называла ее мамонтом.
Крейг подхватил ее под бёдра, поволок в свою нору, сдергивая по пути предметы одежды и сосредоточенно пыхтя «Красавица моя!».
Они опрокинули нагромождение автомобильных журналов, прижатых гаечным ключом, и журналы разбежались по полу, как стая воробьев.
Крейг поскользнулся на мягком глянце, чертыхнулся, но не упал, только крепче прижал к себе Летти.
Когда она запрокинула голову, увидела все те же трещины на потолке, что и всегда, и загадала, что если когда-нибудь Крейг их заделает, то у них все будет хорошо, они поженятся, она будет в золотом платье, и она никогда не вспомнит свою жизнь до семнадцати лет…
А после, его умелые руки, большое крепкое тело закрыли от нее потолок, он куда-то уплыл и стал совершенно незначимым.
Крейг закурил: он всегда соловел после близости, а она, как он видел, после