– Полный вздор! – хмыкнула Онцилла. – Общеобразовательная программа академии, конечно, сильнее, чем в простой школе, но не отличается радикально. Да, индивидуальные занятия, безусловно, существенно выше, но на то они и индивидуальные, что подстраиваются под интеллектуальный уровень тех, для кого предусмотрены. Так что твоё… Хм, понижение – результат неуверенности золотоморских педагогов, принятый руководством академии как данность.
– В общем, слушай, – Ирбис заговорщицки наклонился, призывая собеседников последовать его примеру. – Всё зависит только от твоего желания, Лиса. Завтра ученики академии в сопровождении дирекции поедут на Воздушный парад. Это – твой шанс поговорить с директором о переводе. Думаю, он не будет против. К тому же мы со своей стороны тоже попросим его, не сомневайся, – уверенно припечатал он.
Марги и Онцилла тихо захихикали, и брату пришлось шикнуть на них.
– Вы уверены, что я справлюсь с программой вашего класса? – настороженно спросила Лиса.
– Не переживай, систему наставничества никто не отменял, да и мы все тебе поможем, так что главное – твоё желание! Так ты согласна?
– Я подумаю, – кивнула Лиса.
Марги и Онцилла радостно улыбнулись.
– Подумай хорошенько! – прощебетала Марги. – Мы будем очень, очень рады видеть тебя в нашем классе!
– Главное, не перепутай – первая параллель, – напомнила Онцилла.
С двух до трёх часов учеников в столовой сменяли педагоги. Пока школьники отдыхали, гуляя по парку, читая книги в библиотеке или валяясь в своих комнатах, преподавательский состав проводил время обеда в тесном кругу. Здесь классные руководители, кураторы и учителя-предметники могли обсудить перспективы развития подопечных и скорректировать программу индивидуальных занятий за чашкой чая. Ежедневно здесь, в неформальной обстановке, вершились судьбы будущих звёзд школы и рушились в пух и прах сотни некогда казавшихся нерушимыми воздушных замков детских надежд. Каждый ребёнок должен был получить то, что ему подходит более всего. И неважно, хочет он того или нет.
Калан всегда старался избегать задушевных бесед с классными руководителями. Чаще всего они заканчивались одним и тем же: от него требовали внимательнее присмотреться к тому или иному ученику, на взгляд классруков делавшему успехи в гуманитарных науках или оставить в покое того или иного воспитанника, судьба которого лежала далеко за пределами преподаваемого им предмета. С тех пор, как пару лет назад он стал одним из кураторов, к этим стандартным просьбам добавилось также дружеское пожелание сосредоточить внимание на том или ином предмете при проработке программы с определённым учеником. Каждый раз Калан вежливо кивал, слушая очередного просителя, и каждый раз пропускал просьбы мимо ушей.
«Извините, – мысленно отвечал он собеседнику. – Но в том, что касается моих учеников, я разберусь без Ваших ценных указаний».
И может быть, именно поэтому из классов, которые вёл Калан, за