– Сегодня Божественное Провидение сподобило нас быть свидетелями того, как горнее войско под предводительством избранного Богом воеводы устремилось на защиту западных рубежей нашей Родины. Божье войско собралось на решительную битву за свободу Отечества, а мы, грешные, продолжаем пребывать в слепоте и беспечности.
– Так что же нам делать? – растерялся Степан. – Никто не поверит нам, если мы расскажем о том, чему стали свидетелями, за сумасшедших примут.
– Все может быть, только, я полагаю, что Отец Небесный для чего-то нам это открыл. Не знаю, почему Бог избрал нас: священника, потерявшего паству, и безбожника… Ясно одно – молчать о том, чему мы стали свидетелями, не имеем права!
– Верно, для чего-то нам это было попущено, слишком все успокоились, забыв, в каком враждебном окружении пребывает наше социалистическое Отечество…
– Ну вот, в тебе опять проснулся атеист, – с досадой произнес старик. – Крепко в твоем сердце засела коммунистическая пропаганда… И кто ты теперь?
– Не знаю… – пожал плечами Степан. – Я и партию не могу предать, и от веры в Бога не могу отказаться – собственными глазами все видел, да и свидетель у меня есть…
– Ну, свидетель я тебе никакой… У меня с нынешней властью отношения сложные, НКВД уже не первый год за мной охотится… Что, коли арестуют? Чем докажешь, что не выдумал эту историю? А будешь стоять на своем – обвинят в религиозной пропаганде…
– Мне все равно, – махнул рукой Степан. – После того, что я только что видел – земные власти мне не указ. Теперь я понимаю, почему истинные христиане ради Веры претерпевают мученичество и предпочитают смерть, нежели отречение от Бога…
Пока отец Никодим и Степан размышляли о том, как им поступить, туман рассеялся, дорога стала видна отчетливей, и мужчины смогли продолжить свой путь. Когда до деревни оставалось недалеко, путники расстались. Степан отправился домой, а старый священник – в свою лесную хижину.
Расставшись с мудрым старцем, Степан ощутил духовное одиночество. Ему казалось невероятным, что за столь короткое время служитель Церкви стал столь близок его сердцу. Речи священника, наполненные любовью к Богу и людям, оставили в душе мужчины неизгладимый след. «Отец родной не сделал для меня того, что этот седовласый старец за столь короткое время, – признался себе Степан. – Бывший поп, которого советская власть считает мракобесом, в считанные часы стал ближе родни. Воистину – ни от чего в жизни не следует зарекаться. Многие годы я проявлял нетерпимость к верующим, а сейчас то, что совсем недавно казалось ересью, наполнилось глубоким смыслом».
Открыв калитку, Степан поймал себя на мысли, что не хочет заходить в дом. Подчиняясь душевному импульсу, мужчина сел на лавку под окном и посмотрел на усыпанное звездами