– Вы пользуетесь нацистскими архивами, – утвердительно сказала женщина, – они ничего не уничтожали…, – Вольфганг пожал плечами:
– Воюют не с бумагами, а с людьми, госпожа Кампе. Архивы ни в чем не провинились…, – он приглушил радио, бубнящее что-то о праздновании Дня Независимости в США, – чем я могу вам помочь…
Грета вспомнила о конвертах, надписанных аккуратным почерком Гертруды Моллер, о фотографиях серьезной девочки в белом платье и фате:
– Магдалена приняла первое причастие. Она очень способна к музыке и прилежно занимается…, – Грета помнила и капитана Авербаха. Магдалена была похожа на отца:
– Он погиб в Израиле, – вздохнула женщина, – но маэстро Генрик должен знать, что его сестра жива…, – они с Кампе ходили на концерт маэстро Генрика в Стокгольме.
В клинике Грета почти ничего не услышала от Магдалены. Девушка только что-то просипела в ответ на мягкое пожатие руки:
– Марта просила меня разыскать ее, – Грета велела себе успокоиться, – она боялась, что девочку обвинят в пожаре на ферме. Судя по всему, так и случилось…, – младший брат Магдалены тоже выжил, но Грета не хотела упоминать о Иоганне:
– Учитывая, что он на востоке, а мы на западе, лучше молчать…, – начальник крипо напомнил ей следователя в Киле, занимавшегося ее делом, – правильно говорит Кампе, полиция есть полиция…. – Грета, тем не менее, рассказала о вчерашней встрече с девушкой:
– Я не знаю, почему Магдалена оказалась в закрытой психиатрической лечебнице, – Грета поздравила себя с тем, что не разучилась лихо врать полицейским, – но я дружила с ее матерью и уверена, что девочка не могла совершить ничего дурного…, – начальник крипо обмахнулся справкой:
– Вы дружили с фрау Брунс, в девичестве Моллер, – он скривил губы, – бывшей надзирательницей концентрационного лагеря Равенсбрюк, где вы отбывали наказание…, – он помолчал, – хотя я не удивлен. Криминалитет в лагерях подвизался у кормушки, а борцы с нацизмом страдали от жесткого обращения, в том числе и со стороны уголовников…, – он бросил справку в ящик стола:
– Ничем не могу помочь, фрау Кампе, – начальник крипо поднялся, – я не обязан сообщать сведения, касающиеся судьбы фрейлейн Брунс. Всего хорошего, – руки он Грете не подал, – приятного отдыха на родине…, – оказавшись на улице, Грета витиевато выругалась.
Проходящая мимо худощавая старушка с высиненными кудельками что-то неодобрительно пробормотала. Презрев красный сигнал светофора, получив еще один недовольный взгляд старушки, Грета перебежала на противоположную сторону. Кампе курил за столиком уличного кафе:
– Я закажу шнапс, – он усадил Грету на кованый стул, – зачем ты пошла к фараонам, надо было сразу позвонить Марте…, – муж помолчал:
– Я боялся, что