– Поэтому Доверенные проводят там столько времени? Поэтому они не посвящают женщин? – краем уха слышу, как возмущается толпа и Совет уже обсуждает способ заткнуть мне рот.
– Женщины хрупки, а внешний мир опасен, – Верховный говорит так, словно сам в это верит. Неужели и его обводят вокруг пальца?
– Хрупки? Когда нужно таскать мешки и загонять баркатов, о хрупкости вы забываете, – гнев поднимается во мне, клокочет и плещется через край. Чувствую, как ногти впиваются в ладони.
Знаю, спорить с Верховным нельзя, могут выгнать и продолжить суд без меня, но, к счастью, он не придаёт значения.
– Ты же не собиралась сбежать? – он возвращается к главному вопросу.
– Собиралась, – признаюсь. Нет смысла увиливать или спорить.
Зрители перешептываются, возмущаются, потом замолкают и ждут реакции Верховного.
Помощник тихо объясняет ему, что я пыталась сбежать с чужаком, шепчет про тайный эксперимент по перевоспитанию дикаря с континента, а глаза старика закрываются, будто он слышал эту историю сто раз и теперь засыпает под надоевшую сказку. Но меня эта «сказка» возмущает. Ведь я случайно узнала из письма в кабинете Архивариуса, что святоши хотели изучить человека с континента, и поскольку сами не могли туда попасть, договорились с Доверенными. Те выбрали подопытного наугад, избили до полусмерти и привезли сюда, солгав, что нашли его таким.
– Прошу Совет учесть, – встревает Батья-Ир, – что моя бывшая подопечная не пошла бы на такое святотатство по собственной воле. Этот эккин, Макс, принудил её, заставил. Он был известным подстрекателем и нарушил все правила и запреты. Ему грозил ритуал «чёрной смерти».
Толпа ахает. За последнее время имя Макса слишком часто проскакивало в сплетнях. Ведь он, в попытках вернуть память, постоянно лез куда не следовало и громогласно получал за это.
– Эккин Макс ведь не на верёвке тащил вашу бывшую подопечную, – усмехается мужской голос, который я также не узнаю из-за его маски. – У неё был выбор. Совету известно, что вдвоём они нарушили много законов. Совет может их перечислить.
– Моя подопечная испытывала слабость перед этим молодым человеком, – Батья-Ир поднимается с места защитника и подходит к Совету. – А когда подобное случается, мало кто из нас способен владеть собой. Вот и ею управляли чувства, эмоции. Она всего лишь хотела помочь ему, наставить на путь истинный, вразумить, спасти…
– Мы знаем, – перебивает тот же незнакомый голос, – она уже пыталась наставить его в палате Совета и в покоях Верховного. Однако её наставления никак не помогли.
– Стремление помогать другим – качество, которое мы воспитываем с детства, – возражает моя защитница. – На этом основано наше общество.
Не