Не выходит. Бегаю из угла в угол, думаю, как избавиться от метки, и оставить Совету меньше поводов для обвинений. Кого позвать на помощь?
Даже если я уберу отметку Демиургов, всё равно стану изгоем. Если доживу. Меня начнут избегать – так себе перспектива. Спасибо Макс, надеюсь, тебе там икается. Никакого больше Архива, где я записываю, подшиваю, сохраняю рукописи, а в перерывах пробираюсь в обсерваторию, разглядывать космос в телескоп и рыться в сведениях о тех, кто искал способы покинуть обитель. Как без этого жить? На моё место назначат святошу, который понятия не имеет, с какой аккуратностью нужно подходить к хрупкому наследию предков – знаниям об Эйдосе, древней литературе. Мне не позволят ухаживать за фолиантами и искать лазейки в аллидионской стене, а отправят чистить сортиры и баркачьи загоны. Есть, спать, медитировать придётся среди стада животных, а между тем, древняя астрономия будет разлагаться на полках забытой обсерватории. Даже сейчас, вместо того, чтобы просиживать задницу в этой дыре, я могла бы хоть немного проинструктировать замену. А кто доведёт до конца моё тайное дело? Мне бы передать его перед смертью.
Мороз пробегает по коже. Я царапаю уже саднящее запястье, пытаюсь унять дурное предчувствие и бешеный пульс. Хочу рассмотреть грёбанную отметку, понять, что это, но в полумраке ничего не видно. Чтобы добыть больше света приходится забраться на статую, поближе к дыре в потолке.
Небесное светило сверлит скромным лучиком отполированную до зеркального блеска башку Демиурга. Искристые вкрапления на его крыльях рассеиваются цветными звёздами по полу, стенам, и по мне – особенность неизвестного материала, из которого он высечен. Здесь не самый большой истукан, но в сидячем положении он достаёт почти до потолка. Забравшись на его широкое плечо, я оказываюсь прямиком у зеркальной башки. Над нами дыра в потолке, кусочек вечернего неба старается быть для истукана лицом. Демиург привык хмуриться тучами, улыбаться светилом и плакать дождём, но теперь он примеряет черты человека, забравшегося на его плечо – моя рыжая морда с широкими скулами маловата по отношению к его голове и смотрится комично, вспухшие красные веки – ореол печали вокруг бледно-голубых глаз – не подходят его величию, как и шрам от ожога на шее, который оставила мне Батья-Ир. А вот сувенир из Башни ему подойдёт. Но я не пойму, почему его важность раздута религиозными фанатиками? С виду обычная заноза или подкожный паразит. Мне бы лезвие и тогда поглядим, кто кого.
Сижу на истукане, смотрю на дверь и думаю как сбежать, чтобы тайком пробраться в лекарню. Но вдруг мой взгляд притягивает тёмное пятно на циновке, которого я раньше не замечала. Приглядываюсь: в пустой, похожей на пещеру комнате оказывается посторонний предмет – кожаный свёрток Мастера Гиллада. Беспокойство вмиг отпускает, я вижу спасение. Первым делом думаю, что лекарь выронил его случайно. Но я слишком хорошо знаю Мастера, и это то, чем он мог помочь.
Быстро