Порхают в солнце бабочки с утра,
Уж если здесь сосна с осиной встретятся,
Так накрепко,
Навек
Без топора»
Но вот прошло немного времени и поэт явственно чувствует: победа не на его стороне. Появляется венок сонетов «Дело о соловьях» – на первый взгляд трагедия разбитой любви двух зрелых людей. У нее – ребенок, у него – жена, их разлучило общественное мнение. Все так просто, даже банально. Мелодрама, одним словом! Но стоит прочесть повнимательнее и поймете, что отношения двоих – прежде всего метафора крушения надежд шестидесятников на торжество любви в мире, населенном родственными душами. Начинается венок сонетов характерным для Марьева риторическим вопросом: «Зачем гремели соловьи ночами?»
Птицы эти устойчиво, наряду с деревьями, входят в контекст марьевского творчества.
«– Как пишут стих?
– Так соловей поет».
Это одна из моделей поэтического творчества, просматриваемая автором («Как пишут стихи.»). Но, если там Марьев эту модель отбрасывает, поднимаясь до высшей требовательности к себе: стихи надо писать кровью, – то в стихотворении «Соловей» крылатый певец становится своеобразным двойником поэта. Смысл соловьиной песни над кладбищем, когда певец «горячим (характерный для Марьева эпитет) ртом расколол студеный воздух», говорит сам за себя.
«Ах, не верьте этой смерти,
Если розы завились,
Если там, на парапете
Снова двое обнялись,
Если радуется ветер,
Если празднуется жизнь!»
И тут со своей песней вступает сам поэт.
«Ах, соловушка-разбойник,
Я от зависти горю —
Я поэт, а не покойник:
Я уверовал в зарю!
Я и сам молчал до срока
Над курганами бумаг,
Я и сам летал высоко
Над ловушками деляг…
…Понимаю! Понимаю!
Все, как надо, принимаю,
Верю собственным крылам.
Только ветер! Только поле!
Только песня! Только воля!
Только
сердце
пополам».
Словом Марьев говорил соловью, а вместе с ним жизни и поэзии: «Верю!» В «Деле о соловьях» больше никакой уверенности нет. Его лирический персонаж рефлексирует и уже в первой фразе «Зачем гремели соловьи ночами?» зашифровано сомнение и в смысле жизни, и в призвании поэта. Мироощущение поколения, а не только этих влюбленных обобщено в поэме и вылилось в двух афористичных по-марьевски строчках.
«Мы солнца и весны не замечали:
Мы сами были солнцем и весной».
Я провела эксперимент. Из действительно трагической истории разлученных, самой судьбой, казалось, друг другу предназначенных (нет повести печальнее на свете) я извлекла те емкие строчки, которые представляют воочию кризис лучших представителей поколения. Вот, что получилось:
«Жестокий мир! Мы рождены врачами:
Лечить