– Не понял! Кто он такой тут командовать? Ты пьяная?
–Вы разве не в курсе? – очередной вздох.
– Причем здесь Сафронов?! Где Каплевич? Где Галина Александровна?
Любочка говорит со мной нежно, как с тяжело больным, которому нельзя волноваться. Господин Сафронов уже пару месяцев заправляет в «Молчаноfff Рекордс» после того, как со мной случилось это. Он теперь вроде как новый хозяин «Афродиты», но в офисе они занимаются другими делами, о которых рассказывать не велено. Они и называются теперь по-другому.
Уши заложило. Будто меня топят, и сквозь толщу воды доносятся глухие слова, что Каплевич уже несколько месяцев не появлялся, потому что Галина Александровна запустила в него пепельницей, и он посчитал это увольнением. Вадим Борисович запретил выписывать пропуски. Приказано избегать любых утечек информации, и даже сама Любочка не знает, что замышляет Сафронов, но готовится что-то грандиозное. Она спрашивает, как я себя чувствую и давно ли выписался.
Спустя минуту она присылает смс: Сафронов ее прибьет, если узнает, что она со мной разговаривала. Просит больше не появляться.
Набираю ей в ответ целую простыню с расспросами, но сообщение остается непрочитанным.
Заблокировала!»
10.
Самое трудное в первое время на улице – отсутствие личной территории. Постоянно хочется спрятаться, забиться в угол, накрыться с головой одеялом. После стольких лет в изоляции от простых смертных открытое пространство действует мне нервы!
Больше всего на свете я мечтаю принять по-настоящему горизонтальное положение и вытянуть ноги. Чтобы у меня были подушка и одеяло, пуховое, в чистом пододеяльнике, пахнущее кондиционером для белья с ландышем. Тяжелое одеяло, которое приятно тебя придавливает и по-настоящему согревает, в отличие от плаща «Боттега Венета».
Если вы летали ночным экономом в Ханты, вы знаете, каково вертеться в крошечном кресле, просыпаясь каждые полчаса: то шея затекла, то рука, которой подпираешь голову. Добавьте к этому яркий круглосуточный свет, постоянные объявления по селектору, – в таких условиях несложно стать клиентом психбольницы.
Чувствую себя потасканным и разбитым. Между лопатками постоянно ноют мышцы. Спина стянута окаменевшим панцирем. Шею пронзили тысячи невидимых иголочек. Еще слабость в мышцах. Раскалывающаяся голова. Резь в глазах.
Раньше не выспаться для меня означало просидеть до трех утра в подпольном казино с Сафроновым, спустить пару тысяч баксов в покер, нажраться виски и проснуться после обеда с гудящей башкой, потому что домработница включила в соседней комнате пылесос. Тогда я мог на нее прикрикнуть, попросить приготовить апельсиновый фреш и продолжить валяться по диагонали двухметровой кровати. Рявкнуть на диспетчера, объявляющего рейс «Москва–Абакан» среди ночи, я не могу, и кофе в постель мне больше никто не носит, а я с таким удовольствием выпил бы сейчас чашечку капучино с корицей. Вроде того, что подают в «Пушкине». В костяном фарфоре, с серебряной ложечкой. С густой сливочной пенкой, на которой коричневыми разводами нарисовано сердечко. Тягучий, как горячий шоколад.