– У вас что – «минус сто»?
– Что? – в один голос спросили женщины. Но Бурлак только усмехнулся:
– Минус тридцать девять…
– Ковалиха будет копать! – догадалась Лида.
– Уезжать мне надо! – выдохнул дым Бурлак. – И поживее! И поглубже!
Но и жена, и дочь замахали на него руками:
– Тебе лечиться надо! А где ты там хороших врачей найдешь!
– Да уж как-нибудь…
Все трое завздыхали, загрустили. А я стал потихоньку пятиться к двери.
– А доктор Брук! – вдруг вырвалось у меня.
– Такой Брук один на всю страну, – вздохнула Бурлачиха.
– Спасибо, пацан! – проводил меня Бурлак. – А ты и, правда, хороший парень!
– На нашей улице все хорошие! – вырвалось у меня. Хотя и не особенно верил в это.
Дядя Петя Иванов, как всегда, возился со снегом. Этой зимой его было завались.
– Это что? – спросил он меня. – Бурлак домой заявился?
Я молча проглотил слюну.
– Сбежал? Или отпустили?
Я еще ниже опустил глаза.
– Как бы Ковалиха не проведала. А то быть беде на нашей улице!
Старик Обливанцев тоже расчищал тропинку возле своего крыльца. И тоже спросил:
– Сбежал? Или отпустили?
И тут же из двери выскочила Обливанчиха.
– Саша! Сережа! – приложила она ладонь козырьком ко лбу. – Пора и вам придти!
– Мамаша! – потащила ее обратно дочка Тоня. – Сколько раз говорено: не придут они! Скажите спасибо, что хоть я вернулась!
У Обливанчихи в войну погибли два сына. Вот у нее крыша и съехала. А дочка Тоня выжила. Хотя тоже была на фронте. Во дворе ее так и звали: «фронтовичка».
– Японский бог! – проворчал старик Обливанцев. – Как бы этот враг рода человеческого не узнал!
«Это он про Жолнина!» – понял я.
Вечером к нам заявилась тетя Ханна Кракова.
– Дора! – объявила она, – Вы слышали, к Бурлакам муж вернулся! А?.. Из лагеря, говорят. В плену был, а потом отсиживал… Может, и мой тайерер Мося тоже где-нибудь…
Она не договорила. И мама только вздохнула:
– Хвейс…
А что она еще могла сказать. У тети Ханны Краковой воевали два сына. Леня вернулся, а Мося сгинул неизвестно где. Я хорошо его помнил. Он ходил, наклонив голову набок. Мне почему-то тоже нравилось ходить так. И бормотать какие-то стихи. Как он.
И еще тетя Кракова спросила:
– Вы таки будете платить этот налог?
– Таки да, чтобы таки нет, – непонятно ответила мама. Но тетя Ханна Кракова поняла:
– У меня тоже таких денег нет!
Глава третья
Историк Василь Васильич как всегда скомандовал «Смирно!» и завел наш строй в школу. А там, как всегда, пахло дымом.
– Опять тяги нет, – объяснил Василь Васильевич. – Можете не раздеваться!
Это мы и без него поняли. Втискивали в парты свои телогрейки и пыхали паром, как те еще паровозы. А Юрка Головань потыкал пером в свою «непроливашку» и весело