– Да, добавить немного красок не помешало бы, – согласилась я.
– Конечно, миссис Снэгсби, может, и откажется, – сказала миссис Диккенс, протирая комод краем фартука. – Хотя ума не приложу почему – ведь эта комната не видела и капли цвета с тех самых пор, как мисс… – Тут домработница почему-то осеклась и закашлялась.
– С тех пор как какая мисс, дорогая? – поторопила я.
– Ну… твои родители довольно давно перестали пользоваться этой комнатой, – сказала миссис Диккенс с некоторой поспешностью. – Последней, кто жил тут до тебя, была мисс… мисс Лукас. Она снимала эту комнату.
– Она была рыжая?
Миссис Диккенс в растерянности огляделась:
– Как ты узнала, деточка?
– В ящике лежала её щетка для волос и пара чёрных перчаток, – пояснила я с точно отмеренной долей скуки в голосе и вздохнула: – Миссис Диккенс, я знала одну женщину, которая была до невозможности рыжей. А ещё она была занудой с вечно кислой физиономией и ужасно мне не нравилась. Потом-то я поняла, что ошибалась на её счёт.
– Лучше поешь, деточка, и ложись-ка спать, – сказала миссис Диккенс. – И смотри, чтобы твоя мама не узнала, что я тайком приносила тебе еду, хорошо?
Я хотела ответить, но замешкалась, ощутив внезапную волну тепла от висевшего у меня на шее камня. Пришлось поспешно выпроводить миссис Диккенс из комнаты, пообещав ей, что я поем и постараюсь как следует выспаться. Ключ ещё скрежетал в замке, а я уже уселась на кровать и выудила алмаз Тик-так из-под ночной рубашки.
Дрожа от волнения, я вглядывалась в загадочные глубины камня. Сначала там не было ничего, кроме безлунного лондонского неба. Но я терпеливо ждала. Я знала, знала совершенно точно: что-то должно случиться. Возможно, камень покажет мне что-то про мисс Олвейс. Что-то такое, что могло бы послужить важной подсказкой.
Камень в моей руке запульсировал как живой, жар толчками хлынул из него – обжигающий, словно пламя в камине. Потом в сердце алмаза заклубился белый туман, заволок пасмурное небо. Когда туман рассеялся, я увидела тёмный лес. Голые деревья. Иней на земле. Туман катился по лесу как буря, и там, где он прошёл, деревья начинали сочиться белым, все целиком, от корней до верхушек. Через несколько мгновений весь лес сделался белёсым и будто бы призрачным.
Что-то мелькнуло среди деревьев. Девочка. Она бежала не разбирая дороги. На ней было нежно-лиловое платье. Светлые волосы развевались на ветру. Я узнала её в тот же миг. И не смогла сдержать крик:
– Ребекка!
Это была она. Она, и никто другой. Но что показывал мне камень – может быть, сцену из её прошлого? Ребекка бежала, огибая белые стволы. И оглядывалась на бегу. В глазах её был ужас. Потом деревья вдруг пришли в движение. Нет, не деревья – затворщики! Зловещие карлики в тёмных балахонах, пособники мисс Олвейс! Они двигались