И потерял его след.
Я не бывал в местах временной дислокации 7-го. Его пульсирующего или монотонного движения.
И почти забыл о нем, вспомнив только, когда все стало известно.
О чем мы еще говорили с 7-м?
О смысле жизни. Вообще искали этот самый смысл, пока не поняли, что его нет и быть не может. Жизнь абсолютно и бескомпромиссно бессмысленна. И даже утешительная популистская фраза «смысл жизни – в самой жизни» – глупость и обман. То есть, именно она и есть главный обман. Лишь, и то с изрядной натяжкой, можно сказать, что смысл жизни – в поиске ее смысла. Но это, минимум, некорректно…
О возрасте. О том, что цифры в календаре меняются чаще, чем самоощущения. Вот тебе тридцать, а ты все еще двадцатидвухлетний. Вот тебе пятьдесят, а ты едва-едва чувствуешь себя на сорок один. И так далее. А в девяносто вдруг обрушивается осознание, что это много. Полностью и одномоментно. А может быть и не обрушивается, и ты снова чувствуешь себя едва на шестьдесят…
О смерти. О том, как невозможно жить, зная, что близкие твои, любимые и единственные – умрут. Ожидая их смерти. Помня о ней. Что так сойдешь с ума…
О творчестве. 7-ой, как его учили в Институте культуры, говорил, что цель любого искусства – улучшение моральной составляющей человека через катарсис и, соответственно, очищение. Слезами, бешенством, прощением. Что катарсис – это духовный оргазм. Что они одной природы…
Об ответственности и умении просить прощение. О том, что есть такие проступки, за которые одного «извините» мало. Это как анальное отбеливание*, понимаешь, спрашивал 7-ой, убил, унизил, растлил, завалил все фекалиями, а потом сделал операцию – и опять весь в белом…
Много о чем мы разговаривали с 7-м.
А потом произошло то, что не могло не произойти. Или как писал, правда, по другому, противоположному, поводу, наш с 7-м любимый классик «случилось то, чего мы больше всего опасались». Вектор был задан. Дорога назад отрезана. Список банальностей утвержден на самом верхнем верху. Со-весть, в значении приобщения к информационному потоку Богу, была отвергнута. Или наоборот?
А еще он очень тосковал по своему детству, проведенному на юге России, и хоть увезли его в нашу центральную часть совсем маленьким ребенком, в нем сидела эта тоска по морю и круглогодичному солнцу. Ты ведь знаешь, рассказывал он мне, подмешивая в детские воспоминания позднейшие сведения и домыслы, я родился в краснодарском крае, у нас там не так, как здесь… здесь все встречные бабы с коромыслом… постоянно в огороде… а там, выйдет утром тетя Соня из домика, а напротив уже соседка стоит, увидит ее и кричит, ой, Софочка! А не выпить ли нам кофу?! И сидят они в тенечке весь день, кофе дуют, да языки чешут… красота…