Мне кажется, что я опять отвлекся на себя. А сказать хотел следующее. Влюбленная баба, что твой автомат Калашникова – безжалостна и непримирима. И 7-му, еще предстояло убедиться в этом. И расплатиться.
И, дай бог, чтобы все обошлось без особых жестокостей.
Как говорил наш общий с ним приятель, уже тогда немолодой человек: «пожелайте мне мягкого ввода!».
Нельзя же требовать от женщины больше, чем она может дать. Это мысль неновая, но как все банальности – бьющая четко в цель. Банальные вещи только и можно высказать банальными фразами.
Тут я, к слову, хотел бы привести из своего блокнота некоторые разрозненные высказывания 7-го. Как правило, звучали они в разговорах со мной, Аспирантским, Славиком Придановым или Ананасом. У 7-ого было немного собеседников и слушателей. Впрочем, как у нас всех. За исключением некоторых. Конечно, за исключением.
Например, 7-ой говорил: «Знаешь, сколько бы человек не приписывал себе сексуальных партнеров – все правда, столько у него и было… пусть врет… дело не в этом… раз говорит, сто, значит столько хотел, значит, со столькими и прелюбодействовал в мечтах, в сердце своем…».
Или: «Я готов любить женщину всю жизнь, абсолютно. Никогда не предать, не оскорбить и не посмотреть на другую… как бы до них еще это донести…».
Или: «Подумаешь, кончили не вместе, велико дело – пусть хоть по очереди, пусть по отдельности… чем тут вообще гордиться? Слаженностью механизма? А кто сказал, что в этом гармония? Мы все знаем, что правильнее – порознь. Правильнее индивидуальные настройки и уникальность, ведь так? я вообще ненавижу это слово «кончили».
Еще: «Так не может быть, смотрю вокруг и – или я идиот или все остальные!».
Последнее замечание мне особенно нравилось.
Хотя и согласиться безоговорочно с ним я не мог.
Дальше 7-му стали мерещиться тараканы. Везде и часто. Какие-то маленькие темные пятнышки быстро двигались по окружающим поверхностям. Пятнышки играли с ним в пятнашки. 7-ой мгновенно, как ему казалось, поворачивался в сторону движения и не находил ничего. Брался перечитывать любимого «Степного волка» Гессе. «Волк» не шел. 7-ой откладывал книгу и отправлялся гулять. Прогулки не приносили облегчения. 7-ой начинал тосковать и рвался в филиал музея, в штаб-квартиру.
Или вдруг начинал отращивать бороду. Потом сбривал. Потом впадал в состояние перманентного отвращения ко всему. Более всего к бытовым мелочам. Переставал делать элементарные вещи. Умываться, пить чай, ленился ходить в туалет. С отвращением думал об этой периодической необходимости. Или звонил мне и начинал высказываться. Я заметил, что он повествует в странном жанре, точнее объеме. Афоризма 7-му явно было мало, рассказа – много, а вот абзаца – в самый раз. 7-ой был автором абзацев. Причем и в другом иносказательно-обсценном смысле тоже. В смысле абзаца котенку.
Потом его