Но одна почеркушка показалась мне не случайной. Это была запись нашего давнишнего разговора с 7-ым. Он рассказывал:
«Я часто читал в разного рода мемуарах о последних минутах жизни поэта Николая Гумилева перед расстрелом. Причем, подавались они, как нечеловечески мужественные и героические, самими расстреливающими. Такое восхищение врагом. Отдание должного мужеству противника. Поэт стоял у стенки, спокойно курил папиросу, улыбался, чуть ли не сам командовал собственным расстрелом, вместо растерявшегося красноармейца или чекиста, или кем они там были. И мне всегда, это казалось невыносимой пошлостью. И рассказы и поведение. Не знаю, как все происходило на самом деле, но умирать надо не так…
Сначала я думал, что умирать смирившейся овцой нельзя – нужно броситься на палача, кусать его зубами, бить, выдавливать глаза, разрывать ему рот, в общем, калечить всеми возможными способами. Но потом я отказался и от этого. Умирать надо – естественно. Смирившись не с казнью, а с окончанием жизни. Просто стоять и ждать. Думать… или не думать… а просто стоять… понимаешь?».
И еще одна запись:
«Я однажды случайно видел драку. Какой-то хлипкий мужичонка уделал огромного, вылезшего из дорогой черной, агрессивной машины, амбала. Как ни смешно, одетого в одну из этих специальных камуфлированных форм. Я не понял из-за чего они сцепились, но мужичок, а я оказался очень близко к конфликту и видел все садистки отчетливо, ударил амбала пальцем в глаз. Просто ткнул и тот, взвыв, схватился за раненый орган. Как бы удерживая боль, как бы не веря и стремясь отсрочить осознание момента ужаса – потерю глаза. Так мне тогда показалось. А мужичок, длинным желтым ключом, от таких, знаешь, надежных, сувальдных, что ли, замков, на четыре оборота, гаражных или от тамбурных железных дверей, заехал ему в ухо. Можно сказать, вогнал ключ полностью в ушную раковину. И еще как-то провернул там. Как будто открывая. Открывая голову, чтобы добраться до сути. Вот тогда здоровяк начал падать – приседать. А этот подпрыгнул, как кузнечик-идиот и обрушился ему на колено. Ударил против естественного движения сустава… И вылезла белая кость. Она прорвала ткань штанов и показалась острым тонким кончиком. Как лезвием… Это было ужасно…».
Мы немного выпивали в тот момент и я, чтобы отвлечь 7-ого от мрачных воспоминаний, сказал, муссируя нашу любимую тему, жениться тебе надо барин. Посмеялись, и 7-ой ответил, что ты, не на ком. Кругом такие фурии – ты ей все порывы своей души, весь нерастраченный капитал нежности, вкупе с трехкомнатной квартирой в центре, а она тебе? Двоих детей от разных отцов и изрядно изношенный половой орган? Сомнительный обмен, мой друг… очень сомнительный… А ведут себя они как? Как королевы подиума и гипотетическое счастье миллионера… забывая про поношенный орган… да… Я иногда мечтаю дать объявление в газете… Помнишь в нашу молодость в каком-то двухстраничном листке – телевизионной программе, забыл название, что-то вертится, а вспомнить