«Эх, если бы как при Польше… За золото это можно было бы купить земли столько, что со всей своей семьей на ней не управились бы, – уходил мысленно в прошлое дед Федор. – Но ничего, техникой бы обзавелись… Трактор – в самый раз… Жалко только, что землю теперь уже не купишь… Земля не продается, вся государственная. А без собственной земли что, какая выгода?.. Мельницу свою не поставишь, потому что нельзя – не дадут разрешение, да и в колхозе есть. Птичник какой, и его запретят строить – при социализме не положено иметь свое частное птицеводческое хозяйство. Несколько кур на подворье – это пожалуйста, а больше – упаси Господи, еще чего доброго разбогатеешь… Можно, правда, телевизор новый купить, одежду, даже машину. Но куда остальные деньги девать, которые можно получить за золотые монеты, кольца, серьги, цепочки?..»
Дед Федор прикинул в уме, сколько примерно будет денег, если он сдаст золото.
«Тысячи. Много тысяч!..»
Он испугался этих цифр – хоть и не конкретных, но все равно больших, с несколькими нулями.
«Посадят… Нет, нельзя никому даже говорить о золоте. Пока даже Лешке. Сболтнет кому по молодости, неопытности, спросят, где взял… Нет, пускай полежит еще добро, не время им распоряжаться, не время…»
Почти до утра не спал дед Федор. Хотел уснуть, да не мог, взволнованный своими мыслями. Поднялся разбитый и злой.
V
В это утро не петухи разбудили село Рубеж, а крики о помощи. Они неслись от парома, который сиротливо покачивался на воде.
– Ма-ама!..
– Иван, тону!..
– Сын, сыно-ок…
– Все! Все!..
– Спаси-и-и-те!..
– Проща-а…
Расходились по воде неровные круги, казалось, кипела она у баржи парома, пускала большие и малые пузыри, словно играла с людьми, насмехаясь над их беспомощностью.
– Сюда! – кричал рослый носатый паромщик Игнат. – Сюда!..
Он один стоял на краю пароме, призывно махая руками и одновременно поглядывая на неспокойную воду.
К парому бежали рубежцы. Кто с багром, кто с веревкой, а кто просто с тем, что попало под руки – веслом, палкой, штакетиной.
– Спаси-ите! – страдальчески рвал воздух пронзительный женский голос, которому немного потише вторили другие женские голоса.
Надежда Казимировна, широко открыв от страха глаза, попыталась удержаться на поверхности реки, но так как плавать не умела, то камнем пошла ко дну. Оно было глубоким и темным. Надежда Казимировна, едва почувствовав его ногами, инстинктивно оттолкнулась от песчаного грунта и подалась вверх. Ей не хватало воздуха, но она отчаянно, сжав синеющие губы, держала его остатки в себе. Перед самой поверхностью реки, не выдержав напряжения, Надежда Казимировна чуть-чуть приоткрыла рот. В ту же секунду вода хлынула в нее, забивая горло, останавливая дыхание. «Все», –