– Невезучая?
– Так и есть.
Надежда Казимировна усмехнулась.
– Зря ты на себя наговариваешь. У каждого свой срок: родится, под венец идти, детей рожать.
– Тоже скажете: детей рожать. – Девушка смутилась. – До этого, думаю, мне еще далеко.
– Я тоже так думала. – Надежда Казимировна втянула в себя воздух, протяжно выдохнула. – А все произошло намного быстрее. Главное, сильно захотеть того, чего желаешь. Оно и придет. Дети тоже появятся, как же без них.
Почтальонка мечтательно уставилась на гладь реки, потом проронила:
– Хотелось бы, чтобы дети были послушными, а когда вырастут, то чтобы родителей своих уважали, ценили.
– А ты, когда родишь, такими их и воспитай, – посоветовала Надежда Казимировна. – Какими воспитаешь, такими и вырастут.
– Есть разные дети, – возразила Соня. – Одних вроде и не воспитывают, а они и учатся хорошо, и потом в жизни приличными людьми становятся, а другие, как к ним не относись, добра не помнят и живут только для себя. Потом даже родителей не хотят видеть.
– Ты не права, – терпеливо и мягко проговорила Надежда Казимировна. – Все дети ласки и любви хотят. Понимание, конечно, тоже должно быть. Если будет это, все сложится хорошо. А не будет, тогда ничего доброго не жди.
– Вы говорите так, как говорила моя классная руководительница.
– Что ж тут удивительного?.. Люди слеплены из одного теста. Поэтому ничего нового я тебе не скажу.
– Спасибо и за это. – Почтальонка, несмотря на полноту, проворно перекинула ногу через раму велосипеда и уселась на его сиденье. – Ну, я поеду.
Счастливо, – пожелала ей Надежда Казимировна и вдруг вспомнила свой сон.
Вспомнив, подумала: «А оно действительно так: дети разные. Одни, что ангелы, а другие неизвестно в кого пошли. Хотя чего тут неизвестного: яблоко от яблони далеко не катится – чистая правда…»
V
С самого утра в вымытое дождем окно постучалась ветка вишни. Отдернув штору, Галя приложила ладонь к влажному стеклу. Ветка прильнула к ладони, шутливо отпрянула и опять уткнулась в руку. Девушка улыбнулась, накинула кофту. Еще раз глянув на ветку, вышла на улицу, присела на скамейку. На ней уже сидела бабка Фрося – скуластая, рыхлая старуха с редкими, зачесанными назад и неровно обрезанными на уровне ушных мочек, прямыми волосами. У бабки Фроси Галя квартировала второй год. Они хоть и не сходились иногда во мнениях, но между собой ладили.
Дом старухи стоял почти в центре районного городка Долин среди старых, одноэтажных застроек – еще довоенных. Вокруг их повсеместно кучились плодовые деревья, тянулись вверх на простор липы и тополя. В огородах, вдоль заборов, росли крыжовник, малина, смородина. Здесь было по-городскому чисто, аккуратно и по-сельски свежо, уютно, тихо.
– Ну, что, вечером сегодня пойдешь на танцы? – спросила бабка Фрося. – Сидишь все, сидишь… Слышишь, вон музыка