Павильон у реки. Константин Абольников

отставными военными, очень земными людьми крепкого советского дачного формата. Их интересовала только торговля материальными ценностями, желательно сделанными из железа. Дача была основой их делового вдохновения, – лист, емкость, трубопровод.

      Как позже, у таких же пожилых дачников единственным понятным вложением нефтяных денег стало «благоустройство города». Город в их представлении стал грядкой, которую нужно облагородить, снять же урожай, вне домов, возможно только с платных парковочных мест. Дача в голове пожилого олигарха стала проклятьем российского бизнеса. Земля. Вода. Дорожки. Деревья и мусор. Это не космический туризм и не трехмерный принтер, на дачах такого не водится.

      Моих же пенсионеров волновал процесс, а не прибыль. Иногда в соседнем кабинете заходилась смехом, читая особенно удачные шутки из сети, молодая сотрудница, и старики оживлялись:

      – Опять укололась.

      И выходили со мной курить, и тот, постарше, закуривая, задумчиво произносил одну и ту же фразу.

      – Где те девочки, а, Николаич? Где те девочки…

      Он производил странное впечатление, за сигаретой я начал задумываться над вопросом – а действительно, где они?

      Я сидел, одуревший от очередных заявок на трубы для химкомбината и тысячи тонн арматуры для какой-то стройки. Я откинул бумаги на стол и сказал стоявшему в центре рабочего зала Виктору Владимировичу, листавшему томик «Улисса»:

      – Достали железяки, они меня давят своими тысячами метрических тонн, заполнить бы голову чем-то более легким!

      – Воздухом, заполни голову воздухом и торгуй им. Ты, – он листал «Улисса», – бык Маллиган, твоя стихия – цирк и карнавал. Ты же говорил, что в институте ходил в студию клоунады.