– Цур139 меня! – перекрестился суеверный Чгун, а Януш, в знак полного презрения к смерти криво ухмыльнулся и презрительно сплюнул на сторону.
Снова воцарилось нудное молчание.
Тут Кропи́ва, запустив руку в пояс, извлёк на свет божий изящную вещицу – серебряную с чернью, табакерку. Открыв её, Ян захватил пальцами щепоть душистого табаку, затолкал в ноздри и, потянув носом, чихнул три раза кряду, прижмурившись как кот от наслаждения.
– Я мыслю, – неторопливо и веско вступил Ян, вытирая выбитую ядрёным тютюном слезу, – надобно и нам идти на приставство140 на Дон. А коли не посудьбится весною на Низ спуститься, можно и с донцами пойти куда-либо. А не то податься вслед за Остряницей до москаля. Порубежные воеводы теперь приветливы и охотно берут козаков на службу, ибо на то московский государь дал указ, дабы они имели бережение и ласку…
В этом месте складной Кропивненской речи Панас вынул люльку изо рта и скривился как от горькой редьки:
– Тю! То стара писня! – Чгун презрительно сплюнул. – Я козак! и я не хочу! Тебе, пан Лысэцький, скризь141 добре, де нам погано! Пану осталось только в лапти обуться, выучиться у москаля на балалайке треньчать да пойти з ведмедём по торжищам!
Уже только назвав Яна природным именем, Чгун заведомо оскорблял сотника, ибо всякий сечевик, взяв новое прозвание, не любил, когда поминали прежнее.
– Напрасно, напрасно пан Панас старается зачепить меня, – собрав всё отпущенное богом хладнокровие сдержанно ответил Кропи́ва, – я бывал на Москве и знаю. Православный люд на москальской стороне весьма богобоязненный и благочестивый и живёт по самому строгому церковному статуту…
– Москаль – люд суть рабский, и даже вряд ли единой з нами веры! – грубо перебил его Чгун, выталкивая из себя тяжёлые как чугунные ядра, слова. – У нас вера греческа, а у москаля – москальска! Христиане они только по имени, бо москаль так веруе, як цар142 прикаже.
– О вере толкуешь, бейбас143?! – криво оскалился Кропи́ва, показав полный рот мелких и частых как у щуки зубов. – А кто сего года на Святую Пасху варёными раками христосовался?!
– Що ты путаешь?! – изумлённо вытаращился на Яна, сбитый с мысли Чгун. – Яки ще раки?! Я толкую, шо я до москаля не хочу! Жить пид144 их воеводами подло, як кроты, да плодиться по слободам, як вошь в кожухе?! То не по мне! Вона донцы вже у царя пытают дозволение на море выходить! Тому я и на Дон идти не хочу. Мыслю, надобно до Сичи145 пробиваться!
– Пан