20 декабря 2014
Конечно, и в Вологодской области Новый год был всем праздникам праздник. Дома всегда была елка, украшенная сделанными вручную игрушками – бумажные цепи не помню из какой бумаги, ведь даже в школе писáли – домашнее задание по крайней мере – между строчками книг. И самый прекрасный подарок для меня было что-нибудь из школьных принадлежностей.
До сих пор на душе моей грех воровства. По-моему, где-то в третьем классе одна девочка хвастала присланной ей коробкой простых карандашей. И я украла у нее один. Украла из зависти, жадности. А что с ним делать? Как пользоваться? Все кругом всё видят. Сначала содрала с него корочку. Родители тоже об этом не знали – представляю, что бы они мне сказали?!
Но Господь дал мне по рукам как никто. Попробовала писать – а он оказался такой твердый, что просто резал бумагу. Пользоваться им оказалось невозможно, и я в самом прямом смысле закопала его в землю. Вот так…
А на елке висели в основном прянички, испеченные отцом, орешки, яблоки, если вдруг они имелись, – всё, что находилось из съестного. В школе тоже что-то эдакое. И нам каждому дарили по два таких же то ли пряничка, то ли печенинки, тоже испеченных чьими-то добрыми руками.
Помню, как я во время утренника, видя, как все «топотухами» пляшут, решила показать, как танцуют «русскую». И опять Господь меня осадил! Лихо прошла круг и пошла вприсядку в валенках, которые мама выкупила по выданному на меня талону. Тут же поскользнулась обмороженными ногами и шлепнулась на попу. Конечно, это вызвало смех. Вот так усмирял меня Господь.
Наступило лето 1943 года. Отец по-прежнему ходил-ездил по деревням и работал. Однажды именно летом он взял меня с собой. Ездил он обычно в ту деревню, в которую ехал кто-нибудь из Андрюшина. И тут… на краю деревни на полянке скинул он вещички и оставил меня охранять, сам же поехал дальше, чтобы найти работу, жилье и т. п. Так как природа для меня, для души моей, была всегда родным и радостным, то я наслаждалась – не скучала и не боялась, а наоборот радовалась. А затем запела от всей души песню о Москве: «Дорогая моя столица, золотая моя Москва!» Акустика там была прекрасная, и я всю душу в песню вкладывала.
Разумеется, меня услышали и окружили. Когда отец вернулся, ему объявили, что дочь его – артистка. Об этом, пожалуй, я впервые услышала именно тогда. И отца уже называли – вон, мол, отец той артистки.
А предыдущей зимой с отцом, как он рассказывал, произошел случай – напали волки. Гривастые, говорил он, как жеребята! Он, как обычно, вечером часов в пять ехал домой. На «чунях», как всегда, вез свой скарб: рельсину, на которой гнул ведра, кастрюли и прочее, небольшой мешок муки, а главное – двух молочных поросят, запах которых, видимо, и привлек волков. Рассказывает:
– Выходят из-за сарая, глаза горят, как свечи. Один – вероятно, вожак – отделился и пошел ко мне – точнее, на меня.
Отец остолбенел от страха, не зная, что делать. И тут на его счастье с другой стороны шла