Болтовня Кумары казалась мне столь привычном атрибутом этого путешествия, что даже рев воды не помешал мне с изумлением отметить, что он затих. Я поворачиваюсь к нему вижу, что и он смотрит на меня во все глаза, тараща огромные белки. Его губы шевелятся, но он говорит про себя, и я не слышу.
Трах!
За мой секундный взгляд назад мы поплатились плотом. Ледяная вода хлынула в уши и легкие.
Мир становится хрустально-звенящим. Затем все звуки, превратившись в подобие ваты, почти исчезают; и вместо них в висках бьются те самые призрачные сияющие существа, так и не описанные за все века своего существования ни в одной ученой книге. Я – умираю? Кто умирает, счастлив, ибо ему больше нет дела до остальных, живых. Он, наконец, свободен. Его мысли обращены прочь от собственного тела. Живые боятся его улыбки, в тайне догадываясь, что тем истинно его счастье, что ему более не придется утешать других, потому как он сам, наконец, утешился. Умирающий еще не возвысился, но грехи уже перестали клонить к земле его чело. Смерть своим серпом собрала этот урожай. Бессмысленно тратить всю жизнь на то, чтобы ее постичь: она открывается всего за несколько секунд для того, чтобы умирающий не смог никому огласить ее тайну. Не уходи, побудь со мной еще, я не разглядел тебя. Постой…
Я убежден, что, если бы не ловкий как кошка Кумара, меня уже ели бы рыбы на дне Альмарона, но я совершенно не помню, как он вытащил меня из бурлящего потока. Вот он лежит на камнях, и вся его голова в крови.
Ты цел, непризнанный пророк?
«Кажется да… А ты? А, ладно, по твоему сарказму и так слышно».
Меня волнует одно: на каком мы берегу.
«А как ты думаешь? Именно на том, на котором тебе так приспичило оказаться! Нельзя же было как нормальные люди через Пагалу…»
Это означает то, что мы перешли границу Элиона.
Но вот, когда он стаскивает с себя тяжелую мокрую одежду, настала моя очередь воззриться в изумлении. Если у кого-то была цель забить его до смерти, он был весьма и весьма недалек от успеха, ибо таких страшных шрамов мне еще видеть не доводилось.
(09.11.1076)
Уже второй день гляжу на дом с белой лестницей. Завтра поднимусь по ней наверх, но то будет лишь завтра.
(10.11.1076)
Жил в Эреду человек. Жадный и завистливый, он возжелал красивую жену своего соседа, прельстил ее сладкими речами и богатством, и увел. Однажды сосед вернулся с полей и увидел, что жена его сбежала с завистником, а дом и хлев сгорели. Несчастный обратился к Ellil c мольбами о справедливости, но Божество ответило: «Ты выбрал себе дурную жену. Женившись на красавице из тщеславия, тебе следовало бы подумать и о зависти, но ты плохо смотрел за своим имуществом – и все потерял. Женись теперь на той, что давно любит тебя, она сохранит и твой новый дом, и свое сердце». Ellil любила людей и знала их.
Но Ahn