(30.10.1076)
За все время после заброшенной заставы нам не встречается и живой души, будто все друзья и недруги разом попрятались по берлогам в спячку. Чем выше мы поднимаемся, тем реже лес, тем ближе он стелется к каменным насыпям, переплетаясь с ними вздутыми корнями, словно любовники: поди разбери, где кто в едином целом. После первой мили вверх начнется звон в ушах, и мы разделимся. Хелей, Росс и Кумара свернут на широкую дорогу в дне пути отсюда, Рейсин вернется назад, а я пойду выше до другой заставы – под Пагалой. Там меня впустят по разрешению Отакона. Хелей не одобряет эту затею, так же как и Ронни, и другой раз я прислушался бы как ним обоим, но во мне настолько сильно убеждение, что замысел мой верен, ибо это форменное безумие – тягаться с Элионом, пока жив Одер Минсдейл, пока и свет и тень на его стороне колышутся послушными занавесями. Уже чувствуете азарт? Не стесняйтесь, делайте ставки, господа!
Пока мы здесь топчемся, как стадо мулов, уходит драгоценное время, и Рейсин уже устроил маленькую перебранку с Кумарой, который отчего-то предпочитает драть наши руки об острые камни и совершенно не желает срезать путь по удобной расселине справа. Снег все же заставляет нас сменить маршрут. Он валит непроглядной стеной, словно боги распороли гигантскую пуховую подушку и устроили себе глупое развлечение, посыпая людей сверху. Ноги скользят, и Кумара, обругав погоду, машет рукой, соглашаясь спуститься вниз. Сам я его едва вижу и не уверен, что остальные видят его и меня, благо на такой случай есть веревка. Впрочем, нет! Веревки нет: натяжение исчезло, и в пяти футах от меня находится лишь ее взлохмаченный конец.
«Что случилось?» – доносится сзади голос Росса, необычно глухой для такого небольшого расстояния.
Стойте, не спускайтесь, кричу в ответ я, надеясь, что они меня услышат, отцепляю руки и срываюсь вниз с риском переломать себе ноги.
И вдруг оказываюсь не в расселине… но в совершенно другом месте, погруженный будто в чужой сон! Пламенеет все – от камня до неба, жгучий дым разъедает глаза и почти невозможно вздохнуть. Кто-то бежит ко мне на помощь. Нет, то не чужой сон, а мой собственный, не иначе как лишь в своем кошмаре можно ощутить этот жар, эту ярость, и эту беспомощность! За языками пламени прячутся чьи-то тени, а я свысока простираю над ними руку – чтобы не смогли уйти – так вот вам моя каменная любовь! Жду и жду, будто они должны исчезнуть, и секунды для меня слишком длительны, но вот я уже не человек на коне… а тень среди них! И кто-то другой яростно шепчет мне проклятие. Меня будто разрывает на две части, и та, что уже эфемерна, с ужасом и отвращением взирает на другую, похолодевшую и неподвижную.
Рядом проявляется