– Чего?
– Чего, чего? Того. Пропуск давай! – старуха стояла на пропускном посту не для фикции. Работу свою она любила и знала. Замешательство парня показалось попыткой нарушения доверенного ей порядка. Сохраняя безжалостное лицо, она упёрла руки в бока. В это время на лестничном проёме между первым и вторым этажами показались голые девичьи ноги и послышались отдалённые голоса переговоров.
– Какой пропуск? – Голые ноги стали спускаться по ступенькам. Шумкин жадно предвосхищал появление остального тела. Требования дежурной показались агрессивными.
– Не придуривайся! Или ты не из нашинских? Тода так и скажи. Прошмугнуть хочешь? Не выйдет. Я вас, ненашинских, за версту чую, – старуха черканула по кончику своего носа указательным пальцем. – Вы у меня сотнями за день проходите, а я всё одно знаю: кто свой, кто так, к девчатам пришёл.
Растерявшись, увалень оторвал взгляд от студентки.
– Чего-о-о? Нужны мне ваши девчата, – взмах руки в сторону девушки вышел автоматическим. Она, премиленькая от личика до этих самых голых ножек, замерла на лестнице, глядя с удивлением. Это раздраконило парня ещё больше. Значительно повысив голос, он нахмурился. – Я сюда поступать приехал, а не… Я пять минут назад оттуда спустился, – рука снова указала на лестницу, и тело юноши, сработав на опережение, пересекло линию «доступа». – Вы что меня не помните?
Старушка, добрая и многих понимающая, будь собеседник поспокойнее, возможно, и отступила бы, но теперь заскрипела зубами и с угрозой покачала головой. Растерянный Шумкин бросил спасательный взгляд на девушку.
– Не помните?
Миниатюрная красавица кивнула:
– Почему не помню? Помню. Вы тоже поступаете. Мы же неделю назад вместе записывались в приёмной комиссии. Мы оба в группе один-один. Помните?
Миша удивился, как он мог не запомнить такую девушку. Впрочем, сейчас не время было пробовать восстановить событие недельной давности. Подыгрывая, он кивнул:
– Да-да. Точно! Вы…?
Востроносая девушка широко улыбнулась, вызывая у Шумкина мгновенную симпатию:
– Я – Лиза Воробьёва, бегунья. Из Брянска.
– А, ну да, Брянск, конечно, помню, – юноша продолжал роль если не царя, то рыцаря. Словно не ему, а он оказывал милость. – А я – Миша Шумкин. Десятиборец, – информация из первой фразы была предназначена для девушки. Из второй – для дежурной. Женщина на посту, воспользовавшись новым замешательством, торопливо высеменила из-за стойки и грудью перекрыла проход, а с ним и доступ к незнакомке:
– Ничё не знаю. Пропуск давай! А то: «пять минут, пять минут». Мы не в фильме. Откуда мне знать, ты это был или не ты? У меня вас за день по сто человек перед глазами мелькает. Всех не упомнишь, – помахав рукой перед глазами, старуха впёрла их в карманы кофты. Раздвинутые локти, втянутая шея и толстенные линзы очков придавали