есть чем. – Наталья Сергеевна умела быть несгибаемой начальницей и врединой. Именно это она прочла в глазах обеих студенток. «Представляю, как они меня сейчас ненавидят. А за что? Порядок должен быть во всём. Иначе завтра все придут сюда в рваных джинсах и цепях, как панки». Про субкультуру Наталья Сергеевна слышала недавно по телевизору и видом её представителей была искренне поражена. Как педагог высшего ранга, она была обязана предупреждать в институте всякого рода отклонения от принятых норм, в том числе и внешнего вида. В этой связи декану не раз приходилось отчитывать бесшабашных девиц, позволявших себе слишком откровенные наряды, взбитые клоки «бабет» или неумеренный макияж. К ребятам претензии были в основном из-за выбритых висков, высоких сапог грубой кожи или украшений всякого рода: браслетов, колечек, феничек. Рядовая выволочка нерадивых проходила в личном кабинете Горобовой, унижать на публике Наталья Сергеевна избегала, и заканчивалась примерно одними и теми же словами: «Очнись, комсомолец! С таким подходом к собственной личности ты всю советскую культуру профукаешь. А там что? Любовь, вместо войны? Татуировки? Наркотики? Свобода во всём? Стыдно!». Опозоренные недостатком комсомольской сознательности и обязательно приведённым примером погибших в войне дедов и отцов, студенты покидали кабинет декана с одним только желанием: никогда больше не выделяться из общей массы. Это тоже входило в приёмы воспитания молодёжи. «Нам не должно быть всё равно как ведут себя наши дети. С безразличия начинается хаос», – не раз успокаивала себя Наталья Сергеевна после таких вот разговоров, порой бичуя себя за излишнюю строгость. Но школа советской морали, пройденная и ею самой, была требовательной. Отчего приходилось блюсти нормы и проявлять твёрдость характера. А, случись нужда, то и предъявлять претензии даже к внешнему виду студентов.
