Теперь Андриэнне пришел черед гордиться мужем. Она ласково погладила его смуглую руку. Он не струсил, не солгал! Король осуждающе покачал головой.
– Вы ничуть не изменились, сэр де ля Фер. Но, скажите, как может не быть священным дело освобождения Гроба Господня от неверных?
– Да что уж говорить, Ваше Величество! – бросил кто-то из рыцарей. – Этот человек даже не верит в Бога! Вы помните, господа, что он говорил? – он окинул взглядом всех.
Андриэнна посмотрела на Глогстера, думая, как много бы сейчас отдала, чтобы узнать, что сейчас творится в его душе. Злиться ли он на себя, что решил добиться возвращения в Париж, в мир, который его изгнал? Или пытается побороть себя, чтобы солгать и сказать то, что больше понравится этим людям?
– Я помню, что я говорил, – еле сдерживая гнев, ответил он, взглянул на Андриэнну и продолжил уже спокойнее. – Я уже давал ответ на это перед Его Величеством тогда, после турнира. Никому более граф Глогстер де ля Фер де Моншар давать ответ не обязан.
Эти дерзкие слова, как ни странно, вызывали гул одобрения. Король Филипп улыбнулся.
– Достойные слова, сэр де ля Фер! Я согласен – рыцарь не обязан давать ответ ни перед кем, кроме Бога, короля и собственной совести.
На этом тема была закрыта. Король мудро перевел разговор на другие, не способные породить ссору. Андриэнна с облегчением вздохнула и принялась рассматривать сидевших за столом господ. Ее враг Лаура де Шатильон сидела прямая и напряженная, а в ее голубых глазах читалась самая настоящая ненависть! Интересно, почему эта дама так ее ненавидит? За крестьянское происхождение? Или не только?
Андриэнна вспомнила свой первый вечер в замке де ля Феров. Она тогда тоже не могла понять, почему Маргарита сразу приняла ее враждебно. Оказалось, причина в Глогстере. А здесь? Неужели тоже в нем? Наша героиня перевела взгляд с мужа на нее. Нет, не то. Наверное, дело все-таки в происхождении. Сословная ненависть знатной дамы к простолюдинке, вот и все.
Андриэнна вновь взглянула на герцогиню де Контуар. Она единственная не только не стремилась привлечь к себе внимание, а наоборот – словно мечтала исчезнуть, спрятаться куда-то, стать тенью. Почему? «Наверное, будет глупо, если я подойду к ней и спрошу об этом, – подумала Андриэнна. – Это не мое дело. Да еще и подумают, что я перед ними заискиваю!». Она вспыхнула и гордо выпрямилась. Нет, она не позволит думать о себе так. Пусть считают ее крестьянкой, которой место на кухне, выскочкой, ведьмой – кем угодно! Но не собачонкой, которая стремится услужить хозяевам.
За окном сгущалась темнота. Разговор понемногу затихал. Король Филипп наклонился к Андриэнне.
– Госпожа де ля Фер, я слышал, что у вас очень