– Совершенно согласна. Человек должен знать свое место. Но только свое.
Лаура вспыхнула, но ответить не успела – вмешалась та смешливая дама.
– Лаура, полно, – заметила она. – Не опускайся до перепалок с простолюдинкой, – но тут же смутилась под взглядом зеленых глаз этой самой простолюдинки.
– Я думаю, вашей подруге редко выпадает такой случай. Ее служанки, полагаю, предпочитают помалкивать.
Лаура усмехнулась.
– Правильно полагаете.
Андриэнна слегка наклонила голову.
– Впрочем, я не собираюсь навязывать вам свое общество. Всего доброго, – и ушла.
У себя в комнате Андриэнна упала на кровать и зарылась лицом в одеяло. Она не плакала. Душу захватила злоба. Что интересно – не на них, а на себя! Да что это с ней?! Неужели она боится этих графинь, герцогинь, баронесс и прочих?! Этих дамочек, которые и имя-то свое, наверное, написать не умеют! И она должна унижаться, искать их дружбы! И ради чего?! Ради права ходить по коридорам королевского замка?! Но пока ей от этого удовольствия мало.
Глогстер вошел в их покои. Андриэнна сидела на кровати, глядя куда-то в стену. Какая-то непривычно-слабая и беззащитная. Его сердце сжалось, и он сел рядом.
– Они обидели тебя?
Андриэнна повернулась к нему. Отвечать почему-то не хотелось. Глогстер запустил смуглую руку в густые зеленые волосы, спрятанные под бирюзовой шапочкой, украшенной мелким жемчугом. Прислонил ее головку к себе.
– Не обращай на них внимания.
– Я-то не обращу, а ты?
Глогстер усмехнулся.
– Я слишком хорошо знаю цену мнению этих людей. Сегодня ты для них ничто, завтра они признают, что ты королева, равная египетским царицам, а послезавтра ты для них снова станешь ведьмой и выскочкой, – он поцеловал ее в лоб. Андриэнна улыбнулась, но потом снова посерьезнела.
– А если придется подстраиваться под них, чтобы они изволили нас принять? Ты вот, например, сможешь солгать насчет того, что думаешь о крестовом походе, если они тебя спросят?
Глогстер промолчал. Но по его взгляду она поняла – нет. Даже ради права жить при дворе.
В этот миг в коридоре послышался шум и смех – это их дети вернулись с прогулки.
Первой в комнату влетела их старшая дочь – пятилетняя Нора. Рыжое, зеленоглазое, своевольное создание. Вылитая мать в детстве, только вдобавок избалованная. Со смехом девочка прыгнула на родительскую кровать и устроилась между ними. За ней вбежал ее младший брат – трехлетний Шарль и тут же забрался на колени к отцу. А за ними вошла их няня – Мари, держа за руку приемную дочь Глогстера и Андриэнны – Роксану де Летур. Дочь друга Глогстера – маркиза де Летура, погибшего на турнире в Орлеане. На том самом, после которого Глогстер получил прощение короля. Незадолго до гибели де Летур заставил Глогстера поклясться на рыцарском мече, что он возьмет к себе его дочь, если с ним что-то случится, и воспитает ее как родную.