Душу графини охватила злость. О каком применении говорил Глогстер? Да, он сейчас служит у короля, но опять-таки особенно ничем не занят! О ней и говорить нечего. В деревне она хоть людей лечила, а здесь от нее какой прок?
Погруженная в эти мысли, она обошла замок и забрела в уютный уголок, скрытый от глаз старыми яблонями. Отодвинув ветку, она увидела герцогиню де Контуар. Та сидела на камне, прислонившись к нагретой последним осенним солнышком стене замка и мягко гладила ветви яблони. На лице остались следы недавних слез. Сердце Андриэнны сжалось. Между тем герцогиня заметила ее, и незваная гостья поспешила извиниться.
– Простите меня, мадам. Если хотите, я могу уйти.
– Почему же, оставайтесь, если желаете, – эта фраза, произнесенная очень мягким голосом, была первой, которую услышала наша героиня от этой молчаливой дамы. Андриэнна подошла поближе и села рядом.
– Я видела вчера ваше лицо, герцогиня. Скажите, у вас какое-то несчастье? Может, я могу вам помочь?
Герцогиня мягко улыбнулась. Она вообще была вся очень мягкая. Мягкость светилась во взгляде, в улыбке, в движениях.
– Едва ли вы чем-то можете мне помочь.
– И все-таки?
Госпожа де Контуар немного помолчала.
– Я счастлива только в одном месте – в родовом замке Ланжерон, на берегу Луары, – она вздохнула. – Там прошло мое детство и юность. Если бы вы знали, как там хорошо! – в глазах женщины впервые появился живой блеск. – Вишни, которые посадили еще при моей бабушке, озеро, лес, старая церковь.., – она снова вздохнула. – Да, я была там по-настоящему счастлива! Но потом меня выдали замуж за герцога де Контуара и оторвали от всего родного. И теперь мне приходится жить в Париже, а я не создана для жизни в городе. Здесь так шумно! А я не переношу, когда шумно и когда много людей. Я чувствую себя рыбкой, попавшей из тихой реки в бурный, горный ручей, – герцогиня остановилась. Щеки, не то от такой долгой речи, не то от смущения, залились краской. У Андриэнны возникло глупое сравнение с тестом, которое немного подрумянивается в печи. Вместе с тем ей было жаль эту женщину.
– Простите меня, что я вам все это говорю. Просто после вашей вчерашней песни у меня тоска по дому стала еще сильнее, – она бросила взгляд на Андриэнну. – Я знаю, что вы тоже далеко от родины, даже дальше, чем я.
Ее собеседница кивнула, вдруг ощутив прилив злости.
– Я родилась в Киевской Руси, и у меня нет никакой надежды туда вернуться, – заметила она. – Даже просто приехать в гости не могу – слишком далеко. Да и не к кому.
Она встала и прошла по этому уголку. Повернулась