– Я как раз о нём думала, бабушка! Иди, милая, скажи ему. Он не старый и не кривой, если согласится, заживём вместе, душа в душу…
– Дай Бог, доченька, если так угодно будет Аллаху! Пусть на твоё намерение ангелы ответят возгласом «Аминь»!
…Мустафа не любил городские дома, а особенно квартиры. В сельском доме, как ни говори, а всё же ощущается особый уют, первозданная чистота, какой-то внутренний свет. Старший брат Мустафы, уважаемый человек, весьма образованный и державший большой книжный магазин в Оренбурге, Гумер бай эфенди тоже жил в городском доме, где Мустафа каждый раз чувствовал себя настолько неудобно, что с трудом настраивался на беседу. Вот и теперь, слушая своего брата, Мустафа чувствовал, как душа его словно цепенеет и тускнеет от всей этой вялой неживой громоздкости городской обстановки. Какая-то непонятная невразумительность, присущая только городскому жилью, разжижала мозг Мустафы и не давала сосредоточиться на беседе. К тому же воздух в доме был влажный, пахнущий плесенью, стеснявший дыхание. Как всё это терпит городской житель?
…Мустафа не мог объяснить своё равнодушие к молодой жене. Он понимал, что Шамсия для него – словно дар небесный, но ничего с собой не мог поделать. Глаза привыкли, а душа – нет… Что же это за напасть? Вместо того, чтобы без памяти любить молодую пригожую жену, Мустафа… предпочитает избегать её! Невиданное дело! Когда Мустафа с головой окунался в свои торговые дела, отношения с женой, конечно, отодвигались на второй план и даже временно забывались. Работа захватывала Мустафу целиком. Он крутился как белка в колесе, подсчитывал расходы и доходы, и был на седьмом небе от радости, когда доходы хоть чуточку превышали расходы. Осенью после окончания полевых работ Мустафа начинал собираться в казахские степи – дорогу дальнюю, долгую и трудную….
В это время Мустафа испытывал особый подъём, неподдельную радость, необыкновенную лёгкость в душе, будто вот-вот превратится в птицу, расправит крылья, взмоет в небо и воспарит над бескрайними просторами своих предков… Конечно, было бы несправедливо утверждать, что долгая разлука с Шамсиёй также приносит Мустафе радость, вовсе нет. И всё-таки он испытывал в душе какое-то облегчение, отправляясь в очередное долгое путешествие. Может, неизбывная в каждом настоящем купце страсть к торговле заставляла его забыть повседневную суету и отодвигала на задний план разные проблемы и вопросы? Разве мог он отказаться от привычной, милой сердцу обстановки?! Это всё равно, что быть обречённым на неравное противоборство с тесной невразумительностью городского жилья. В этой нездоровой тесноте прежде всего теряется здоровье духа, а немощь духа ведёт к немощи тела… Боже сохрани!..
Поначалу Шамсие не нравились долгие отлучки мужа, но постепенно она привыкла к его образу жизни, более того, со временем начинала испытывать что-то вроде не совсем здорового оживления, волнения, когда Мустафа собирался в дальнюю дорогу.