Заблудившийся рассвет. Факил Сафин

родителям, хотя жили они в другом конце обширной деревни, и обычно ходила туда с маленькой Биби, что очень нравилось девочке. Казалось, Шамсие вовсе безразличны переживания Мустафы. На самом деле, Шамсие не давал покоя один и тот же вопрос: что сказать Фатхулле при его возвращении? Как держать ответ перед ним? Проплакав два дня, Шамсия, видимо, пришла к какому-то решению. Какому? Для Мустафы это оставалось тайной… Шамсия не спешила сжигать за собой мосты. Она ждала новых сообщений от Фатхуллы, но он опять как в воду канул. Приходилось ждать и терпеть. Шамсие не давал также покоя и её обет – сказанный когда-то. Клятва перед Богом и своей совестью… Нарушить обет считалось большим грехом, святотатством… О, Всевышний, храни нас от ошибок!..

      …Гумер эфенди говорил и говорил. Мустафа делал вид, что слушает брата, даже иногда согласно кивал головой, к тому же он вообще был немногословен, о чём хорошо знал Гумер.

      Но мыслями Мустафа по-прежнему был далеко от брата, всё думал и думал о Шамсие. Его беспокоило и то, что с недавних пор её отношения с Ахметсафой почему-то ухудшились. Странным выглядело и то, что в то время, как другие женщины с поразительной быстротой «советизировались», атеизировались, Шамсия, напротив, становилась всё более набожной, что выражалось, в частности, и в её отношении к Ахметсафе: как только речь заходила о нём, Шамсия начинала жаловаться:

      – Сын твой настоящим безбожником растёт! От медресе «Хусаиния», говорят, только одно название осталось, а на самом деле там учат молодёжь тому, как бы побыстрее превратиться в неверных русских! Позор! Я не могу на людях появиться, мне тут же тычат в нос безбожником Ахметсафой, удивляются, как это Мустафа позволил сыну от веры предков отойти. Вообще, в деревне молодёжь распоясалась, стариков ни во что не ставят, каким-то комсомолом бредят. Дескать, мы комсомол построим!.. Может, и построят, думаю, что это гораздо легче, чем дом из саманных кирпичей слепить. Вот и Ахметсафа тоже, как приедет домой, так сразу бежит этот самый комсомол строить. А Советы почтенного Давли бая из собственного дома выгнали и организовали там «Молодёжную избу-читальню». Дожили… Ахметсафа в этой «избе» декламации всякие читает, вечера устраивает, молодёжь с пути сбивает. Это не молодёжная изба-читальня, а бессовестная изба-пытальня… Изба безбожников! Хоть бы ты поговорил с сыном, одёрнул его, наставил на путь истинный!

      Удивлённый такой переменой в поведении жены, Мустафа пробовал урезонить её:

      – Пойми, другие времена настали. Нельзя же Ахметсафу дома взаперти держать. Прежнюю жизнь, увы, не вернёшь. Страну вверх ногами перевернули, разрушили до основания. Разве мог я предположить, что заброшу своё любимое торговое дело? Что мы будем делать, если и Ахметсафа не сможет приспособиться к новым условиям жизни? Наш род испокон веков торговлей жил, мечетям жертвовал, веру и обычаи предков чтил, и священнослужители были к нам благосклонны, хвала Аллаху. Ахметсафа не может стать безбожником, не то у него воспитание, просто он