VII
Поначалу трудно было привыкать к жизни в стенах «Хусаинии». Тянуло домой, в деревню, но в медресе шакирдов держали в строгости: без позволения учителей и шагу нельзя было ступить. К тому же Ахметсафу разлучили с односельчанами и поместили в комнату на третьем этаже, где жили шакирды постарше. Вообще, вся жизнь в медресе была тщательно пронумерована. Например, Ахметсафа стал известен под номером «12»: койка, место в столовой и даже парта Ахметсафы помечены этой цифрой. С трудом освоил он и новенькое, непривычное словечко «парта». Конечно, не хотелось разлучаться с односельчанами, но и с новыми однокашниками Ахметсафа довольно быстро нашёл общий язык. Соседями его были шустрый шарлыкский парень Сагит, «зимовавший» (как он сам выражался) в медресе уже третий год, и медлительный увалень Мазит. Они были полными противоположностями. Если Сагит Агишев отличался бойким языком, был компанейским и общительным, то Мазит обладал характером вздорным и неуступчивым, норовил при малейшей возможности встревать в спор и с маниакальным упорством отстаивать свою точку зрения. Словом, упаси бог обратиться к Мазиту с какой-нибудь просьбой, сам же рад не будешь. Весело косясь на угрюмого Мазита, Сагит нарочито громким голосом «просвещал» Ахметсафу:
– Ты знаешь, Сафа, на свете существует одна загадочная болезнь под названием «тупость непроходимая». Даже в медицинском трактате знаменитого Абугалисины нет средства от этого недуга. Значит, хворь сия неизлечима, в противном случае средство от неё было бы прописано красными чернилами ещё тысячу лет назад на первой же странице упомянутого трактата. Надо сказать, что болезнь сия сопровождается неприятным осложнением под названием «Упрямство ослиное», когда, например, пациент в пику здравому рассудку называет чёрное белым и наоборот, и готов стоять на своём до потери пульса…
Мазит в бешенстве хотел швырнуть в насмешника подвернувшуюся под руку книгу, но передумал, сдержался и лишь боднул Сагита недобрым взглядом.
Одна койка у самой двери пустовала – дожидалась своего хозяина.
Едва началась учёба, как пришла новость: по распоряжению властей медресе «Хусаиния» переименовывается в Восточный институт народного образования. Ещё через некоторое время из учебной программы были изъяты религиозные дисциплины, запрещено чтение намаза, соблюдение мусульманского поста, дней гаета[21] (разговения) и других ритуалов как «пережитков прошлого». Соответствующий фирман-приказ красовался на видном месте доски объявлений. Неугомонный Сагит так прокомментировал этот «мудрый указ»:
– Видишь ли, меня направили сюда, чтобы я стал благочестивым муллой и нёс односельчанам свет истинной веры. Боюсь, что мне придётся приехать домой в совершенно другой ипостаси, то есть превратиться в отпетого безбожника…
Тут он горько усмехнулся и продолжил:
– Такие вот прекрасные времена наступили, дружок. А что? С одной стороны, полная благодать: не надо с утра хвататься за кумган для ритуального