– Джек…
– Да не важно! Это же не дружба. И если сегодня я за него заступлюсь, и завтра, каждый день. Это не значит ничего. Все в этом мире нужно заслужить. И дружба – взаимоуважение по причине долгих лет, это практически брак. Ты говоришь «друг» – значит, ты доверил свою жизнь. Дружба, словно результат совместной работы, некий итог. Я не бросаюсь такими словами уже давно. С годами как-то проходит.
– Вот я же говорю, с тобой сложно.
– Что это значит вообще? Сложно? Все предельно просто, люди сами находят сложности. Я, например, сейчас веду этот нудный диалог, в то время как подступает.
– Иди уже! – она завиляла задницей, разбив яйца над сковородой, подпевая какой-то незнакомой мне группе. А я пошел, захватив газету Известия. « Умерла Эми Уайнхаус». Ну вот. Где кроссворды?
Я открыл дверь. Джек пялился на меня, будто я слез с креста.
– Хули уставился, проходи. – мы пожали руки.
Он вошел, огляделся и сел в мое кресло. Есть вещи, которые вы любите. Есть правила, которые нельзя нарушать. Ты можешь выебать мою жену, но не вздумай садиться в мое кресло и пить мою водку!
– А ну съеби отсюда!
– Висклов, – укоризненно сверкнула своими голубыми глазами журналистка, любящая писать о соитии людей и рыб.
– Да ладно, он же не понимает! Правда ведь, уебашка? – улыбался я америкосу, тот улыбнулся в ответ мне.
– Вообще- то я понимаю русский. Я уже три года здесь.
– Что так? – я и доли неловкости не испытал.
– Я студент.
– Ясно. Пьешь?
– Женя, тебе нельзя. – Останавливала Куракина.
– Да ладно, за дружбу можно!
– Оу, да! Дружба. Ты мой друг. Спасибо тебе. – Сказал Джек.
– Как бы ни так. – Я разлил виски и протянул гостю.
– Вот ведь как. Вот Куракина скажи, как мы можем говорить американцу «друг»? Смотри, что получается. Наши правительства ненавидят друг друга. Народы смеются друг над другом. А теперь он приходит и говорит, что я друг. Это же лицемерие, так?
– Ну, так, – Куракина улыбаясь, зарылась в подушку.
– Как можно дружить с представителем недружественной нам державы? Это же не возможно! Мы давно должны были взорвать их, снести к ебеням и станцевать на полосатом флаге. Только за то, что они такие тупые.
– Мы не тупые, – влез было Джек.
– Да неужели? Вот скажи мне, старина. Кто такой Достоевский?
– Писатель.
– А Ахматова?
– Поэтесса.
– А Салтыков – Щедрин?
– Я не знаю.
– Потому что вам дают некую базу, чтобы вы не выглядели совсем уж идиотами. То, что Вы изучаете, тратя деньги, наши дети впитывают в пять лет, дубася соседа палкой.
– Это не так!
– Это так, Джек. Вот мы – русские. Мы читаем. Это тоже скоро канет. Но мы стараемся, Джек, не отупеть. Мы смотрим ваши фильмы, читаем