– Лицо одного из них мне показалось знакомым. Внимательнее приглядевшись, я поняла, что не ошиблась, хотя, пожалуй, внезапно заколовшее перед этим сердце узнало его раньше, чем глаза. Это был Фарух. Он вёл оживлённую беседу с неким человеком, стоявшим ко мне вполоборота. Спустя мгновение я узнала и его. Это был мой дед Сатар. Не представляю себе, каким образом они оба вдруг оказались в Персии, и что их связывает друг с другом, но я ничуть не сомневаюсь в том, что это были именно они.
– К тому же мне показалось, что Фарух видел и узнал меня. На какое-то мгновение мы с ним встретились взглядами, я тут же накинула на лицо покрывало и поспешила уйти прочь, одновременно понимая, что этого недостаточно. Я знаю, Фарух не позволит мне спокойно ходить по земле, пока мы оба живы. Он очень гордится своим происхождением и не может допустить, чтоб на его имя упала даже малейшая тень. Наверное, он ненавидит меня за то, что я знаю его тайну, а всё остальное, что связывало нас прежде, не имеет для него никакого значения… Я хочу жить, Султан! Просто жить…
– Ты будешь жить, Эльнара! – твёрдо ответил взволнованный друг. – И будешь жить очень счастливо. Поверь моим словам и ничего не бойся. Я сумею защитить тебя, сестренка!
К исходу десятого дня уставшие путники прибыли в город Тебриз. Теперь до границы Османской империи оставалось рукой подать. Султан предложил Эльнаре провести здесь ночь, чтобы назавтра со свежими силами вновь пуститься в дорогу. Ни один из них не имел никакого понятия о том, где в чужой и довольно густозаселённой стране искать селение хоршиков, точное название которого они даже и не знали, но Османская империя сулила безопасность, а это было для них сейчас важнее всего.
Переступая порог тебризского караван-сарая, хоршикские путешественники ни сном, ни духом не ведали о том, что одна случайная встреча здесь не просто изменит их планы, но и повлияет на ход всей дальнейшей жизни. После ужина они вышли во двор, где натолкнулись на хозяина караван-сарая, переминавшегося с ноги на ногу и явно желавшего поскорее улизнуть от наседавшего на него маленького человека, который, отчаянно жестикулируя и разговаривая на гремучей смеси арабского, турецкого, латинского и ещё одного, неизвестного Эли языка, упорно пытался ему что-то втолковать. Владелец караван-сарая Мурад заискивающе улыбался, часто кивал головой, прикладывая правую руку к груди, но, по всей видимости, ничегошеньки не понимал.
Незнакомец, выглядевший весьма