– Да катитесь вы к чёрту, сеньор!
После этих слов, брошенных мной в порыве злости, комендант громко позвал стражу и попросил увести меня обратно в камеру. Я быстро пожалел о том, что в разговоре с ним был несдержан и упустил шанс на спасение Доротеи. Как только я снова оказался в камере, меня охватило отчаянье. Я вдруг в полной мере осознал, что никогда больше не увижу свою любимую, и что мы никогда не будем гулять с ней по городскому рынку, и я не услышу её тихого нежного голоса, не загляну в её прекрасные небесного цвета глаза. Тёплые слёзы стали медленно скатываться по щекам, и я спросил:
– За что ты наказываешь меня, Господи?!
Я молчал, словно ожидая ответа от кого бы то ни было. Должно быть, действительно надеялся услышать ответ, или хотя бы, распознать знак, который Господь мог бы послать мне. Но ничего не произошло, не последовало и того, что можно было расценить как божественное знамение. И тогда я понял, что мне больше не хочется верить в Бога. Я больше не хотел верить в того, кто так легко вытряхивает души из человеческих тел, кто запросто создаёт мир, в котором умирают не по справедливости, а по какой-то нелепой случайности. С этого момента мне стало больше нечего ждать и не на кого надеяться. И ещё до того, как мой смертный приговор был приведён в исполнение, я превратился в мертвеца».
8. Ужин на постоялом дворе
– А-а! На горизонте виднеется постоялый двор! – радостно воскликнул Эрнесто, подгоняя лошадь. Он обернулся к своему спутнику, который ехал следом, и сказал: – Мчись к хозяину этой убогой ночлежки и скажи ему, что сам капитан Эрнесто изволит у него ужинать: пусть зажарит молочного поросёнка и откроет бутылку выдержанного вина. А если к тому времени, как я спешусь со своей лошадки, ужин ещё не будет готов, я вздёрну этого прохвоста на рее своего коробля!
И Эрнесто рассмеялся басом, похожим на раскат грома жарким летом.
– Я с удовольствием передам хозяину твоё пожелание, – отвечал его спутник, которым был Алонсо. – Вот только как же ты собираешься его вздёрнуть, если у тебя нет ни реи, ни корабля?
– Ты прав, друг мой, – сказал Эрнесто, – у меня ничего этого нет. Но если будет нужно вздёрнуть какого-нибудь прохвоста, я немедля раздобуду себе корабль!
И потянув лошадь за уздцы, Эрнесто во весь опор помчался по направлению к дому на горизонте.
Алонсо же, не обратив внимания на указание поторапливаться, продолжил свой путь неспеша. Эрнесто прибыл на постоялый двор первым, и осмотревшись, увидел две двери. На одной из них красовалась надпись «таверна», на другой «свободные комнаты». Он не раздумывая пошёл к той, что называлась «таверной». И когда вошёл в переднюю, она оказалась безлюдной и тихой.
– Что за страннное местечко! – сказал капитан громко. – Здесь что, недавно было так весело, что